Льюис Уоллес

Бен-Гур


Скачать книгу

посещать синагогу по субботам. Черты его лица позволяют дать ему лет пятьдесят, что подтверждается и сединой, обильно пробивающейся в его черной бороде. Он оглядывается по сторонам с любопытствующим и в то же время отсутствующим выражением на лице, которое выдает в нем чужака и провинциала.

      Ослик неторопливо жует пук свежей травы, которая в изобилии продается здесь на рынке. Его явно не смущают ни царящие вокруг шум и толчея, ни женщина, сидящая на седельной подушке у него на спине. Верхняя рубашка из серой шерстяной ткани полностью скрывает фигуру женщины, голова ее покрыта белоснежным платом, спускающимся на шею и плечи. Время от времени, не в силах преодолеть любопытство, женщина чуть сдвигает плат, чтобы посмотреть, что происходит вокруг, однако не настолько, чтобы нам удалось разглядеть ее.

      Неожиданно человек с осликом слышит обращенный к нему вопрос:

      – Ты не Иосиф из Назарета?

      Спросивший это останавливается рядом с провинциалом.

      – Так меня и зовут, – отвечает Иосиф, недоуменно поворачиваясь. – Но кто будешь... о, мир тебе! друг мой, рабби Самуил!

      – И тебе того же.

      Рабби, помедлив, бросает взгляд на женщину и добавляет:

      – Мир тебе, всему твоему дому и твоим помощникам.

      С последними словами он прижимает руку к груди и кланяется женщине, которая, чтобы взглянуть на него, на этот раз сдвигает плат чуть больше, позволяя увидеть ее почти еще совсем девичье личико. После этого следует церемониал знакомства: рабби и женщина берут друг друга за правую руку, словно бы поднося их к губам, но в последнюю секунду, однако, пальцы их размыкаются, и каждый целует свою собственную руку, прижимая после этого пальцы ко лбу.

      – Одежда твоя почти не запылилась, – довольно фамильярно замечает рабби, – так что, насколько я понимаю, ночь вы провели в городе твоих отцов.

      – Нет, – отвечает Иосиф. – Мы добрались до Вифинии только поздно вечером, переночевали в тамошнем караван-сарае и с первыми лучами солнца снова пустились в путь.

      – Дорога вам предстоит неблизкая – надеюсь, не в Яффу?

      – Только до Вифлеема.

      Лицо рабби, до этого открытое и дружеское, сразу же изменилось, став мрачным и строгим.

      – Да, да, я понимаю, – произнес он. – Ты ведь родился в Вифлееме и идешь теперь туда со своей дочерью, чтобы, по приказу Цезаря, были занесенным в списки налогоплательщиков. Сыновья Иакова живут теперь как во времена египетского рабства – только у них нет ни Моисея, ни Иошуа. Как же низко они пали!

      Не пошевелившись и не изменив выражения лица, Иосиф ответил:

      – Женщина эта не дочь мне.

      Но рабби никак не мог оторваться от политики; он продолжал, не обратив на слова Иосифа никакого внимания:

      – А для чего же еще зелоту[16] тащиться в Галилею?

      – Я всего лишь плотник, а Назарет – деревня, – осторожно ответил на это Иосиф. – Улица, на которой стоит моя мастерская, не ведет ни