внутреннее обаяние оказалось столь неотразимым, что Костя вот уже битых три часа молол языком.
Единственные десять минут, которые прошли в относительном молчании – время чаепития. Сразу же после него последовало продолжение Костиного монолога.
Он и курить-то за все это время ни разу не выходил – не хотелось.
Пожалуй, за всю свою жизнь Костя ни разу ни с кем так не откровенничал.
А зачем?
История все равно не имеет сослагательного наклонения по принципу «а вот если бы не было бы того-то, то не случилось бы и то-то». Оно было, и оно случилось. Исправить последствия можно, но отменить случившееся нельзя.
Кому же это знать, как не ему – учителю истории в средней школе. Причем весьма неплохому учителю, не только знающему свой предмет, но и умеющему заинтересовать им своих учеников, включая отпетых лоботрясов.
Впрочем, отношения с коллегами у Константина были тоже весьма ровные и, можно даже сказать, дружелюбные, невзирая на то что последние три года только его ученики выезжали на городские олимпиады знатоков прошлого, занимая там высокие призовые места.
А не далее как в этом году они вообще взяли все три места – с первого по третье, на что обратил внимание директор областного департамента образования, благодаря чему Косте и вручили в качестве премии бесплатную путевку в один из сочинских санаториев.
Не будь ее, сам он никогда бы не поехал на юг. На какие шиши-то?
Однако отпуск, юг и прочие радости были практически позади. Впереди его ждал еще месяц отпуска, но это уже было все не то, и настроение у него, как стрелка барометра, устойчиво и грустно стояло в тот вечер на печальном «дождь».
Может быть, именно потому, сидя сейчас в купе поезда, Константин продолжал щедро изливать душу своему случайному попутчику.
До изложения своих взглядов на современную политику он успел рассказать Алексею Владимировичу о себе. Поведал он о своих замечательных родителях, о родственниках и о великолепном городе детства Ряжске. Рассказал о личной жизни, которой после неудачной женитьбы, быстренько завершившейся банальным разводом, по сути, и не было, после чего незамедлительно перешел к истории.
Перемыв кости почти всем царям и императорам, он поднялся вверх по течению исторической реки и обрушился на современную цивилизацию.
Алексей Владимирович все это время не молчал как истукан – он слушал и делал это мастерски, словно талантливый психолог. В ответ на рассуждения Орешкина он в меру поддакивал, но даже когда не соглашался, то выражал свои сомнения в весьма деликатной форме, причем точно вычленял слабые места в рассуждениях Кости, что побуждало последнего к еще большим откровениям.
Вот и после критики современности он мягко заметил:
– Нельзя служить двум господам: богу[3] и Мамоне[4]. Увы, но земная цивилизация окончательно склонилась на сторону последнего.
Крыть