заныканного чмыря может обнаружиться хоть какой-то талант, – не стал скрывать своего удивления Громак.
– Будь повежливее и потише, это мой лучший кореш!
– Знатный мастер, спору нет, – не стал спорить Иван. Да ещё и добавил: – Проще сказать – золотые руки!
– Согласен, – удовлетворённо покивал Василий.
– Скажите, братцы, а меня он может осчастливить каким-нибудь похожим шедевром? – тут же поинтересовался Громак. – Например, нанести на запястье компас, штурвал или в худшем случае корабельный флаг на грот-мачте…[13]
– Нет. Только якорь. Ничего другого Сорокин не рисует.
– Небось попросту не умеет? – опрометчиво заявил Иван, и тут же услышал в ответ строгое:
– Но-но!..
– Хорошо, – заторопился Громак. – Согласен. Якорь – это тоже здорово. Замолвишь за меня слово?
– Лады… Только что мне за это будет? – многозначительно протянул Иванов, напуская важности на своё поправившееся в последнее время лицо с розовыми, как у поросёнка, щёчками.
– Пончик! – улыбнулся Громак.
– Слышь, друже… – неожиданно зло ощерился Василий. – Не держи меня за лоха, за базарную дешёвку!
Иван даже растерялся. Он посмотрел на упорно молчавшего Охрима и осторожно предложил:
– Тогда определись сам и скажи, что ты хочешь больше всего.
– Дай подумать… Немного… Ты ведь с коком дядей Колей корифанишься?[14]
– Ну да, – не стал отрицать очевидного Громак.
– Значит, соберёшь нам с Охримом жирный тормозок, когда придёт время.
– Вы так и не отказались от своих планов? – удивился Иван.
Василь отрицательно мотнул головой:
– Нет. – И спросил: – Пойдёшь с нами?
Громак недовольно посмотрел на приятеля и ответил сразу же:
– У каждого своя дорога, сколько можно повторять? Мне на корабле всё нравится… Порядок, форма…
– …Но особенно камбуз, то бишь кухня! – продолжил за него несложный логический ряд Охрим Терещенко, как всегда с неприкрытой издёвкой в не по-детски хриплом голосе.
– И что?… Люблю я после работы пожрать – что в этом плохого? – возмущённо спросил в ответ Громак.
– Волю на хавчик променял… – грустно вздохнул, подводя итог совсем недетской дискуссии Василий.
Он, прищурившись, посмотрел на Ивана и пригрозил:
– Смотри, хоть слово кому-то пикнешь, пожалеешь…
Громак ответил тихо, но весомо:
– Не пугай меня, Вася! Я давно пуганный. И за «базар» отвечать приучен…
– Знаю, – пошёл на попятную Иванов.
– При этом корешей не сдаю – ни за деньги, ни за прочие мирские блага. Так что спите спокойно, друзья-товарищи.
– Верю… – кивнул Охрим и тут же поправился: – Верим. – Помолчал немного и шепнул: – Мы поставим тебя в известность за сутки до того, как сделаем ноги. Управишься?
– Ещё бы. Но сначала – наколка.
– Хорошо, – пожал плечами Василий. – Пошли к Сорокину…
Вот так на тыльной стороне левой ладони нашего