А я в который раз пожалел, что этот подонок уже мертв. В груди бесновалось яростное пламя, рвало на части, не имея возможности выплеснуться наружу. И я продолжил расстегивать пуговицы, находя все новые и новые ссадины – следы чужой несдержанности на теле МОЕЙ женщины.
Коснулся подушечками пальцев темного пятна, хотел провести невесомо, но вместо этого неосторожно надавил. Роксана болезненно зашипела и попыталась отстраниться.
А у меня внутри вдруг что-то лопнуло, будто оборвалась цепь, на которой я сидел все эти годы, и, не сдержавшись, я прильнул губами к бешено трепещущей жилке на девичьей шее. Аккуратно, нежно, стараясь не причинить новой боли. А потом и вовсе прошелся языком, пытаясь зализать, стереть ужасные отметины на молочно-белой коже.
С женских губ сорвался протяжный полувздох-полустон, и у меня окончательно сорвало крышу. Теснее прижался к дрожащей женской фигурке, с силой вдавливая ее в шершавую стену. И стал покрывать горячими поцелуями лицо, шею, ключицы. А руки судорожно шарили по мягкому податливому телу, расстегивали мелкие пуговички на груди, тогда как хотелось попросту разорвать плотную ткань, скорее добраться до горячей бархатной кожи.
– Рей… – выдохнула девушка, и это нисколько не было похоже на протест. Скорее наоборот – призыв к действию.
И я поймал ее влажные мягкие губы, буквально впился в них поцелуем, втягивая в рот такой сладкий и одновременно остренький на слова язычок.
А пальцы наконец добрались до нательной сорочки, нырнули под тонкую ткань и обхватили женскую грудь, ощущая, как стремительно твердеют соски. Кажется, я совершенно помутился рассудком, потому как свободной рукой стал судорожно задирать подол платья. Ярость смешалась с желанием. Оно пульсировало во мне, билось горячим лавовым потом, заставляя теснее прижиматься пахом к округлому женскому бедру. И я понял, что готов взять ее прямо тут. Стоя, у этой самой стены. А лучше на широком письменном столе. Если, конечно, хватит выдержки туда добраться.
И вдруг сзади раздалось весьма невежливое покашливание.
– А я вам не мешаю? – и голос весьма знакомый, с колкими саркастичными нотками и явно прозвучавшей насмешкой.
Твою мать! И кто это там такой умный?
Резко обернулся и, задвинув Роксану себе за спину, гневно уставился на посетителя. В дверях стоял ухмыляющийся Тенрилл и совершенно беспардонно скользил взглядом по моей распахнутой рубахе.
– А тебя стучаться не учили? – набросился на друга, движимый лишь желанием поскорее его спровадить.
– Вообще-то это мой кабинет! – привел железный аргумент Дорсан и, будто не замечая нас, прошел в глубь помещения и уселся на свое рабочее место. – А если вам так не терпится, идите… да вон хоть в уборную! Здесь вам не бордель!
– Завидуй молча, братец! – раздалось сзади, и я даже позавидовал эдакой наглости.
Мне бы Рилл за такую фразу, не отлагая, дал по морде. Роксана же как ни в чем не бывало вышла из-за моей спины и, на ходу застегивая пуговицы, направилась к родственничку.
А я шумно