брату?
– Обратиться к вам, если с ним что-нибудь случится.
– Что, по мнению Чарльза, я должен для вас сделать?
– Он надеялся, что вы примете нас, станете опекуном нашей дочери и дадите ей свое имя. Я не хотела приезжать сюда, но в Бостоне дела обернулись так, что у меня не осталось выбора: для меня важнее всего благополучие дочери.
– Чарльз погиб год назад. Поправьте меня, если ошибусь, – заметил он с некоторым сарказмом, – но, кажется, пересечь океан можно всего за месяц, а вам потребовался год.
– Я не могла отправиться в путь беременной, ваша светлость, потому что плохо себя чувствовала.
– А после рождения ребенка?
– Я боялась подвергать новорожденную риску, к тому же отчиму требовалась моя помощь в лавке и в таверне.
– Интересно, чем вы занимались в лавке и таверне, мисс Пейдж? Полагаю, подавали эль здоровякам клиентам, а те приставали к вам?
К щекам Джульет от возмущения прилила кровь, сердце гулко забилось, но, не желая отвечать на его колкости, она сказала ровным тоном:
– И опять ошибаетесь, ваша светлость. Отчим ценил во мне здравый смысл и умение обращаться с цифрами. Он не хотел, чтобы я тратила время на беготню с подносом от кладовки к столам, а вела в лавке и таверне бухгалтерию. Я открывала лавку утром и закрывала вечером, закупала товары, торговалась с поставщиками, улаживала ссоры между поваром и прислугой.
Она помолчала, глядя ему в глаза без малейшего смущения, и добавила:
– Я не боюсь тяжелой работы, ваша светлость.
В глазах герцога мелькнула искорка интереса.
– Любопытно, что сказал ваш уважаемый отчим по поводу вашего решения отправиться в Англию?
– Ничего, потому что еще в январе умер от пневмонии.
– А как он относился к вашей интрижке с Чарльзом?
– Это была не интрижка, ваша светлость. Мы любили друг друга, были помолвлены и, как я уже говорила, собирались пожениться.
– Не суть. Вы не ответили на вопрос.
– Простите, но почему вы так грубы со мной?
– Не важно. А теперь ответьте – я настаиваю.
Чтобы не сорваться и не наговорить резких слов, Джульет так сжала пальцы в кулак, что ногти впились в ладонь.
– Нам с Чарльзом приходилось хранить свои чувства друг к другу в тайне, чтобы не подвергнуть себя опасности. В Бостоне британское присутствие решительно не одобрялось.
– Да, я знаю. Вы, американцы, этого не скрывали.
– Я не все американцы, – решительно заявила Джульет. – И отдала бы все на свете, лишь бы вернуть Чарльза. И смените этот издевательский тон: я не давала повода так со мной обращаться!
Он приподнял брови и внимательно посмотрел на нее сверху вниз. Она храбро ответила ему твердым взглядом.
В камине потрескивал огонь. Где-то в коридоре слышались голоса. И вдруг на холодном лице герцога мелькнуло некое подобие улыбки, как будто он отдавал должное ее мужественному сопротивлению… или предвкушал удовольствие, которое получит, вышвырнув