В переплётах Мураками. Алексей Гумилёв

у меня совсем не было настроения, а вот у Лерики напротив. Она не обиделась, не стала настаивать, и повела меня на набережную. Лерика шла впереди, что-то говорила, я невпопад отвечал, не сводя взгляда с её стройных загорелых ног, из-за чего пару раз споткнулся и чуть не упал.

      На набережной Лерика сразу достала обе бутылки, отвернула крышку у одной и протянула мне.

      – Пей.

      Я послушно отпил.

      – И как? – весь её вид излучал любопытство, словно я был подопытным кроликом.

      – Сойдёт, – я посмотрел ей в глаза и прибавил, – У тебя сегодня глаза снова другие.

      – Чёрт, люди просто не способны меняться так часто!

      – Во всём виноват мой друг Фокс, – «и Микки», но её я вслух упоминать не стал.

      – А ты не пробовал общаться с другими друзьями?

      – У меня их нет, – просто ответил я. – И не будем об этом.

      Лерика открыла вторую бутылку, выпила немного сидра и спросила:

      – Ну и какого они цвета сегодня?

      – Золотистые, как солнце. Так и лучатся.

      – Весьма редкий цвет.

      – Тебе виднее. Слушай, а какие они, когда ты смотришься в зеркало?

      Лерика недовольно нахмурилась, но ответила:

      – Серые.

      – Звучит как-то печально. Ты что, себе не нравишься?

      – Не особо. Но давай не будем об этом говорить?

      Я усмехнулся.

      – Что-то о многом мы сегодня не говорим.

      – Для этого я и принесла сидр. Так что пей, Мураками!

      Я чокнулся с ней бутылками и сделал большущий глоток.

      – И зачем только люди пьют? – недоумённо поинтересовался я.

      – Чтобы расслабиться. А ещё чтобы быть ближе.

      – А нельзя быть ближе без алкоголя?

      – Не у всех получается. Не умеют, разучились, бояться. А так – выпил стопку, другую – и уже можно поговорить откровенно.

      – Грустно.

      Лерика прищурилась, посмотрела на солнце и спросила:

      – А ты видел кого-нибудь из известных людей вживую?

      – Сцена считается? – уточнил я.

      – Конечно.