воды, щечки Эмили порозовели, делая ее еще более привлекательной. От ее голоса у Корниэля все вибрировало внутри – по телу растеклись приятные волны ностальгии.
– Не воображай, будто не знаешь о моих чувствах.
Она пару раз приподнялась на цыпочки в самодовольной улыбке, но как только коснулась его тела, он спохватился и тут же отплыл назад.
– Прости меня… Я не могу.
От слов юного Поупа улыбка Корниэля тут же исчезла.
– Идиот! – бросил он, сжав плотно губы.
Уна продолжала стоять в стороне.
– Шарлотт ничего не остановило! – добавил он, продолжая злиться. – Ты – глупый идиот!
Корниэль не понимал, что разозлило его больше – измена Шарлотт или потеря Эмили. Но он как одержимый прыгнул в воду, минуя мраморные ступени. Оказавшись на дне и рассеяв собственное воспоминание, он ударился лицом, но ничего не почувствовал. Корниэль еще не мог контролировать свои эмоции. Он был подобен ребенку, познающему себя и мир заново. Вынырнув, он перевернулся на спину и в полной тишине то открывал, то закрывал глаза. Не понимая, что именно чувствует, он отсутствовал несколько минут.
– Если вы хотите, чтобы я простил ее – этого не будет, – прохрипел он, вернувшись в реальность.
Выбравшись наверх, он с укором посмотрел на мать.
– Этого не требуется, – спокойно ответила Уна. Она понимала, что он чувствует. Заправив спадающий на лицо локон, женщина присела рядом.
Корниэлю стало стыдно.
– Если ты что-то и должен сделать, так это понять свои чувства.
Следующие слова привели его в лучшее расположение духа.
– Ты не любил Шарлотт. Обрати внимание, ты был верным, но не любил.
После минутного молчания Корниэль негромко сказал:
– Эмили действительно очаровала меня.
На лице матери снова появилась улыбка.
– Ты был верен не Шарлотт. Ты был верен… Любви, – взяв сына за руки, сказала она. – Любви, как святой вере, как божеству, как самому себе.
– Почему же мне было так больно?
– Это боль твоего эго. Это крах твоей веры в ее любовь к тебе. Но Шарлотт не любила тебя также, как и ты не любил ее.
– Это все так сложно… – Корниэль вздохнул, положив голову на плечо матери.
В его синих, как небо, глазах отражались красочные блики света.
– Прости меня. Я не хотел.
– Я знаю…
– Мне не хватало ее…
– Разумеется. Но Любовь – это не привязанность, не дружба и не страсть вовсе.
– Но что же это?
Корниэль вопрошающе посмотрел в глаза матери. В его взгляде снова было то, чего он когда-то лишился – открытость.
– Родственность души. Любовь – это религия, Эль. Истинная религия. Ведь мы ждем встречи с Творцами также, как ищем Любовь. Это – благодать, «небесное» блаженство. Она таится в человеке, в мечте, в творчестве. Она – во всем.
– Я всю жизнь чувствовал, что люблю того, кого не существует.
– Того,