это и отдадут дань уважения своим предкам (нам) за великое упорство и трудолюбие, как мы уважаем тех, кто носил камни-блоки многотонные к подножию пирамид.
Сегодня учёным приходится трудно ещё и тем, что приходится отвлекаться на бытовые вопросы: например, переживать за безопасность…, опять же, за бухгалтерию, которая против того, чтобы художник или скульптор работал без плана-нормы, иначе как оценить его труд, а как можно дать план, если человек талант и гений, если художник, скульптор может изготовить такие вещи, которые не снились ни одному промышленному производству?!..
И ещё Профессор думал о том, что, если учёного освободить от его непосредственных обязанностей учёного, он не станет в два раза больше администратором. Но если ему дать в помощь толкового заместителя по хозчасти, мы наверняка получим в два раза больше Учёного.
Спрашивается, где логика?
Однажды к Профессору приехала погостить какая-то дальняя родственница. Она заглянула в сад-огород за домом, увидела сплошные цветы и всплеснула руками:
– Ой, Николай (Профессор), что-то вы не то делаете! —
– Что же именно? —
– Картошку надо сажать, а не цветочки выращивать, для того огород!.. —
Это к чему сказано. Как ни странно, к вопросу о кадрах.
С профессором работали над открытием в науке, над подтверждением его теории несколько учёных помоложе. Они вместе прошли многие годы работы, и если перейти на военную терминологию: когда более десяти лет назад, «командиру части» Профессору пришлось иметь дело с «новобранцами», когда он подбирал себе научных сотрудников-помощников, большого выбора не было. Но с новыми «воинами» науки ему приходилось «сидеть в окопах», дожидаясь результатов опытов, пришлось «побывать в атаке» и в «окружении», «ходить в разведку», на полях семинаров и конференций.
А как они попали к нему? Изобрёл Профессор метод: он поговорил с каждым из девяти и каждого просил дать характеристику восьми другим. Получилось, как в шахматном соревновании: каждый «сыграл» со всеми по одной партии по круговой системе. Он чувствовал, что все они испытывали при этом какую-то неловкость, но убедился в предельной справедливости и даже беспощадности их оценок. Тем не менее, все относились к друг ко другу с уважением. Если кто-то и отмечал в ком-то недостаток, то по сумме восьми характеристик этот недостаток либо умягчался, либо даже переходил в достоинство. «Упрям, как осёл», – сказал категорически один. «Упрям и упорен», сказал другой. «Настойчив», – сказал третий. «Напорист», – сказал четвёртый. «Потянет любую работу», – сказал пятый. «Усидчив, с железным характером», – сказали шестой и седьмой. И последний заключил: «Ему можно доверить всё». Гамма красок в характеристиках представилась Профессору, спектр оттенков…
Он убедился, что ни один из них не обладает каким-либо категорическим, раз и навсегда данным, законсервировавшимся качеством. И вовсе