Возвращает на почву фактов, как внутренний ОТК. Умён, работоспособен».
Кто-то из них стал «мотором» коллектива, если угодно – сердцем. Кто-то душой. А кто-то – руками. И ещё кто-то – мозгом. И не нужны тут имена и звания, – желательно чтобы читатель воспринимал всю группу как единого человека, как нечто цельное и законченное.
Именно таким бывает человек-гений. Это гениальный коллектив! Редко встретишь такого человека., который бы вмещал в себе множество качеств. Так вот, – Профессор вмещал все характеристики всех своих соратников, он с каждым мог говорить и общаться на его языке, используя все его знаки и свойства, подстраивался под каждого и разных объединить мог в одном стремлении и в одном направлении мысли в теории.
Увы, не только наш институт – научно-исследовательский можно без сомнения отнести к старшему поколению. Молодых учёных мало. Так мало и с таким упорством продолжает быть мало, что уже можно говорить об этом, как о проблеме кадров.
В чём фокус? В той самой «картошке», которую нужно сажать вместо цветов. – то есть в том трезвом, реальном взгляде на жизнь и карьеру, взгляде, который, конечно, не делает чести настоящему учёному. Вы не поверите, но из многочисленных студентов-дипломников, проходящих практику в научных исследованиях, почти никто не просится в группу исследователей учёных. А вдруг научные эксперименты окажутся пустыми – понимаете? – и «горит» диплом. Куда спокойнее иметь дело с уже открытыми научными явлениями, которые уже чуть ли не на промышленные методы опираются.
Происходит боязнь риска – уже со студенческой скамьи… Какой неприятный сигнал! Ещё Шиллер говорил (в своё время), что для одних наука – это что-то возвышенное, прекрасная богиня, а для других же – как великолепная дойная корова. Из науки все пытаются извлечь пользу.
Да нет, мы не склонны винить во всём нынешнюю молодёжь. И не будем к ней слишком строги. Лучше спросить сегодняшних деканов и преподавателей институтов: «вы зачли бы за дипломную работу участие студента в неудачном эксперименте?».
Вообще ноль в науке – это тоже результат. Но только не у экспериментаторов, особенно у тех, кто рассматривает природу как кладовую неизвестных явлений. У таких учёных ноль – это действительно ноль, пустота, ничего. Они ищут неизвестные ответы на неизвестные вопросы. Тысяча путей может вести экспериментатора к цели, и из этой тысячи – девятьсот девяносто девять – ошибочных, без которых нельзя найти единственно правильный. Но если на жизнь конкретного учёного выпадают только ошибочные пути, считайте его судьбу принесённой в жертву большой науке.
– — – — – — – —
Разумеется, наши рассуждения схематичны. Жизнь богата разнообразием, она умеет сглаживать острые углы и заострять тупые, она может компенсировать крупные неудачи мелкими успехами или омрачать крупные успехи мелкими неудачами. Важно решить в принципе: вправе ли мы требовать от учёного жертвенности?
Известно