и есть моя работа! Я – начальство, я не обязана все мелочи продумывать сама, я должна только принимать или отклонять работу экспертов. И с Катариной я придумала сама. Как ни крути, это лучший выход в ситуации.
– Каким образом возможно принимать или не принимать работу, ничего о ней не зная?
– Вот я и пытаюсь узнать.
– А что с Катариной?
– Она зачислила её в гвардию.
– Курсантом. Ей уже есть четырнадцать.
– Ну, замечательно, давайте соберём всех сосунков Империи во дворец. В этом ведь и состоит смысл существования личной императорской гвардии.
– Помолчите, оба.
Мы с Тотом сверлим друг друга одинаково выразительными взглядами.
– Значит, так. Лили, вам известно выражение «до первого косяка»? – если у Кристо всегда подпрыгивают обе брови разом, вверх-вниз, то Ловаш имеет обыкновение эффектно выгибать одну, правую, бровь и удерживать её на месте достаточно, чтобы это смотрелось выразительно и эротично. Да-да, и такие постеры на радость школьницам у него есть. В смысле, с бровью.
– Известно.
– Лаци, а тебе это выражение понятно? – Ловаш разворачивается бровью к Тоту.
– Вполне.
– Я рад.
Император откидывается на спинку кресла с видом человека, очень довольного хорошо проделанной работой, салютует мне бокалом с шампанским и делает сочный глоток, весьма чувственно приникая полными упругими губами к стеклу.
Вы не поверите, но он и в таком виде на постер снимался.
Когда мы с Тотом выходим из кабинета, он, не смущаясь двух моих гвардейцев, глядит на наручные часы:
– До первого косяка, и я уже засёк время. Мне очень интересно, как долго продержится прекрасный цветок Пшемысля.
Я светски улыбаюсь прежде, чем непринуждённо похромать в сторону своего кабинета.
***
Кристо берёт меня за руку, удерживая в прихожей, пока Катарина, скинув ботинки, уходит в спальню походкой, очень огорчающей её преподавателя бальных танцев. Муж привлекает меня к себе так близко, что его дыхание щекочет мне кожу на виске. Прежде, чем я успеваю толком задуматься о столь непривычно (и неприлично) откровенном жесте, разгадка приходит сама: Кристо начинает шептать мне на ухо.
– Говорят, пёс императора на тебя зол, что ужас.
Ладислав – один из немногих вампиров, понимающих по-цыгански. Правда, быструю речь он понимает не очень хорошо, но шептать – вернее всего. Я тянусь к уху мужа, и теперь моё дыхание шевелит блестящие белые волоски на его коже.
– Небольшие разногласия.
– Говорят, ты его сильно ножом порезала.
Я снова тянусь к Кристо, но так и застываю на цыпочках, не зная, что сказать.
– Лиляна, будь осторожней. Тот за своих горой встаёт, но зато и враг очень злой.
– Он первый начал.
Кристо отстраняется, чтобы взглянуть мне в лицо. Говорит почти одними губами:
– Он. На тебя. НАПАЛ?!
Его