ото всех чувство умиротворения и сам поддался ему. Оно физически присутствовало в границах, освещаемых трепыхающимся пламенем свечи. В темноте пещеры умиротворения не чувствовалось. Там притаилось леденящее чувство неопределенности, и пока горела свеча, этому чувству не было место в душах людей.
Вода в котелке закипела. Егор разлил кипяток по одноразовым стаканчикам. Кате разбавил холодной водой. Как торт на день рожденья, посередине импровизированного стола стояла жестяная банка с повидлом. «Чай» пили молча, причмокивая да шмыгая носами. У Катюшки кипяток почти не отбавлялся. Вскоре по дну банки застучали ложками. Отец с матерью оставили детям право доесть повидло до конца. Право облизать банку Матвей предоставил сестре. Катя осторожно возила по дну пальцем, собирая липкую сладость, а потом облизывала палец.
После праздничной трапезы всех потянуло в сон. Свет свечи и ее запах создали атмосферу привычности. Егор почувствовал, как внутри него все эти дни жило напряжение, а он и не замечал его, пока оно не исчезло. Ему смертельно захотелось спать. Из последних сил он встал, взял сухой спальник и забрался в него.
– Если ляжете спать, притушите свечку, – отдал он последний приказ и тут же уснул.
Семья последовала его совету. Спать хотелось всем. Девчонки забрались на матрац и накрылись палаткой, Матвей, так же, как и отец, забрался в спальник. Пещера на несколько часов превратилась в сонное царство.
Первый месяц
В тот день, когда наступила полная тишина, у каждого промелькнула мысль, что он оглох. Семь дней продолжался страшный ураган, бомбардирующий корпус подводной лодки. И вдруг все затихло. За несколько часов до этого казалось, что наступил конец света, и ураган не остановится, пока не прикончит последнего человека. Если бы он продлился еще пять дней, то и котловины могло не хватить. За пять дней, что лодка пряталась в ней, уровень воды упал на два километра. Миллиарды кубометров воды распылились по всему земному шару.
Татарчук отдал приказ подняться на перископную глубину. Ураган мог стихнуть, но не прекратиться совсем. Борясь с искушением выбраться наружу, чтобы послушать, что говорят по радио, командир решил, что благоразумнее разведать обстановку.
Первый же осмотр в перископ привел командира в ступор. Терехин забеспокоился за него. Татарчук оторвался от окуляров и долго смотрел в стену, не мигая. – Позвольте мне, товарищ капитан первого ранга, – попросил его Терехин.
Татарчук ничего не ответил, сделал шаг в сторону, не меняя выражения лица. Терехин прильнул к окулярам перископа. Вначале он подумал, что снаружи уже вечер. Темное небо заволокло тучами от горизонта до горизонта. Имели они темно-коричневый цвет, как во время заката. Но садящегося солнца не видно. Терехин посмотрел на часы, показывающие время в соответствии с часовым поясом. На улице был полдень. Виктор внимательнее всмотрелся в перископ. Ему показалось, что тучи висят гораздо ниже, чем обычно. И еще вода. Она казалась черной. На поверхности ее плавало много мусора. Но волн почти не было. Можно всплывать, чтобы убедиться воочию с тем,