ты в тот момент отложила стек подальше, – хмыкнул фермер. – Они и так натерпелись страху!
Эннилин попыталась скрыть улыбку, но вышло это у нее из рук вон плохо.
– Нет, – произнесла она. – Все в порядке, правда. С ними врач.
– Хорошо.
Он собрался было идти, но женщина поймала его за рукав и посмотрела с беспокойством:
– Говорят, там был Красный Глаз.
Оррин тихо ответил:
– Был. Они прикончили старого Лото и работника-бита. Но и мы нескольких завалили. – Он помолчал. – Далеко за ними не гнались.
Ее взгляд пронзал насквозь.
– Джейб был вне опасности?
– Все мы тут в опасности. Тебе известно не хуже других. Но если ты хочешь сделать из мальчишки конторского приказчика, каким был его отец, то безвозвратно его потеряешь, уж поверь мне. – Оррин похлопал ее по плечу. – Вот что, если все вопросы о твоих детях закрыты, меня там дожидаются с выпивкой тридцать бойцов.
– За счет фонда, – заявила она с наигранной, как ему показалось, строгостью. А потом чуть не расплылась в улыбке.
«Да, между нами все наладится». Оррин улыбнулся и придержал дверь для Эннилин. Хороший будет денек, дайте только…
С противоположной стороны здания раздался громкий треск, а за ним – хищный рев. Миг спустя послышался неразборчивый женский возглас.
«Ну что еще?» Оррин в недоумении обогнул постройку. На заднем дворе его глазам предстала брешь в стене загона и облако пыли, уносящееся к барханам на юго-западе. Он еле различил в клубах пыли беловолосую фигурку, которая отчаянно болталась из стороны в сторону.
Эннилин подбежала и встала рядом:
– Скажи, что это не то, о чем я думаю!
– Врать не буду, – отозвался Оррин, вглядываясь в даль. – Это Келли на спине у бешеного рососпинника.
– Злюка!
Оррин вздохнул и пожал плечами:
– Ну… ты же сама сказала ей заняться делом…
Глава пятая
Нож в который раз вонзился в руку юного тускена. Из разреза засочилась черная жижа и стала впитываться в обмотки. Осколки засели глубоко, слишком глубоко, чтобы достать.
Выжившие после утренней вылазки – и А’Ярк вместе с ними – не без труда добрались до Столпов, распадка между зазубренными вершинами, где поселенцы на своих машинах не могли их достать. Но пустоши были оскорблены, что их так трусливо используют, – и юный воин поплатился за это. Он спасся от выстрелов, но не от проклятой брошенной фермером гранаты и не от того крошева, в которое она превратила каменную стену. Рука омертвела, кисть не двигалась. Если внутри происходило что-то еще, тускены об этом и знать не знали. Бесполезное то было знание.
Воин получил от вождя клинок и напутствие. Слова были известны каждому из них – слова, отделяющие тускена от всех прочих, кто живет в песках.
«Имеющий руки да удержит в них гадерффай».
Воин не отрывал глаз от оружия, но участь свою не оспаривал. Его банта достанется кому-то другому: отряд не мог себе позволить лишиться и седока, и животного разом.
Соплеменники