вижу ничего странного. К тому же операция была санкционирована на самом высшем уровне.
Гален недоверчиво моргнул:
– Удивительно, что кому-то наверху вообще обо мне известно.
– Как только я подробно объяснил, кто ты такой и что произошло, мне поручили предпринять любые необходимые шаги для того, чтобы доставить тебя домой.
Гален озадаченно посмотрел на него:
– Но ты ведь все еще служишь в Инженерном корпусе?
– Конечно. Только роль моя стала существенно шире, поскольку теперь нужно больше космических станций, вооружений, кораблей флота.
– Обстрел Крепости был частью договора? – резко спросила Лира.
Кренник помедлил, пристально глядя на нее.
– Скажем так: Верховного канцлера крайне обеспокоил переход Валлта на сторону сепаратистов.
Она продолжала смотреть ему в глаза, пока он не отвел взгляд.
– Мы изо всех сил старались ни во что не ввязываться, – шумно выдохнул Гален. – И вот результат.
– Ты тут ни при чем, Гален.
– Вполне мог бы и быть.
Кренник заметно прищурился.
– Если решил заняться самобичеванием – помешать тебе никак не могу. Но чем быстрее ты поймешь, что вернулся в реальный мир, тем лучше.
– В каком смысле? – вновь столь же резко спросила Лира.
Кренник искоса взглянул на нее:
– В том, что эта война закончится лишь тогда, когда мы ее выиграем – любым возможным путем.
– А что будет с проигравшими? – поинтересовался Гален.
– В какой-то мере они смогут решать сами, – вздохнув, ответил Кренник.
Все трое замолчали. Наконец Гален спросил:
– Мы летим на Корусант?
Кренник поднялся с кресла и медленно кивнул:
– В конечном счете – да. Но сперва вам следует увидеть кое-что еще.
Хас вывел «Добрый вестник» из гиперпространства на безопасном расстоянии от Грейнджа и отстегнул ремни.
– Ты управишься? – спросил он Матиза, занимавшего кресло второго пилота.
– Уж поверь мне, Обитт, – управлюсь.
Кренник упоминал, что Грейндж – родная планета ученого, и Хасу было любопытно узнать реакцию доктора Эрсо на то, что тому предстояло увидеть. Когда Хас вошел в главную рубку грузовика, Кренник, Эрсо и его жена с ребенком на руках стояли у иллюминатора по правому борту, глядя широко раскрытыми глазами на бушующую со всех сторон планеты битву. Над поверхностью Грейнджа цвета пустыни, зелени и морской пены сражались военные корабли Республики и сепаратистов. В космосе и вдоль освещенного звездами края аграрной планеты то и дело вспыхивали взрывы.
Хас заметил, что худая правая рука ученого дрожит, будто тот пытается что-то писать в воздухе. После нескольких стандартных месяцев заключения здоровье его явно пошатнулось, и вид раздираемого на части Грейнджа вряд ли мог способствовать его улучшению.
Хас не сомневался, что Кренник именно этого и хотел.
– Твоя родная планета