домой, в Мексику.
– Как ты не поймешь, Хэнк… Дружище! Давай сядем, и позволь мне объяснить.
– Нечего тут рассусоливать: или ты возвращаешь деньги, или…
– Да нет же! Я вложил почти все деньги в плавильную печь, чтобы обогащать руду, – поспешно произнес Пат и отодвинулся еще дальше от Хэнка.
Хэнк схватил его за воротник рубашки и подтащил к себе, едва не оторвав ступни Патрика от земли. В глазах его читалась абсолютная решимость.
– Думаю, мне надо тебя просто замочить, – с убийственным спокойствием в голосе произнес он. – Sí, придется. Ты прекрасно знал, как много значат для меня эти деньги. Ты знал, как я ненавидел то, чем мы занимались, чтобы добыть эти деньги. Ты знал… но все равно потратил.
– Но, дружище, у тебя будет столько денег, что ты сможешь купить дюжину гасиенд, – взмолился Патрик. – Говорю тебе, мы разбогатеем.
– С чего ты взял? – требовательно спросил Хэнк. – Разве ты уже успел добыть здесь серебро?
– Я все просчитал. В этом месте лежит очень богатая руда. Пласт выходит на поверхность. Мы станем добывать серебро, как только прибудет оборудование. Конечно, на это понадобится определенное время…
– Сколько времени? Год? Два?
– Не могу сказать точно, дружище. Я заказал в Англии самое лучшее оборудование… новейшее…
Неожиданно Хэнк отпустил Патрика и даже отвернулся от него. Тот с облегчением перевел дух. Хэнк был выше и сильнее, с поджарым и мускулистым телом. Впав в ярость, он легко мог бы убить Пата голыми руками.
– Как ты мог сделать такое, Пат? Я доверял тебе. Мы были amigos, – едва слышно произнес Хэнк.
– Мы и сейчас друзья, – сказал Патрик. – Почему ты не хочешь меня понять? Я сделаю тебя богачом.
– Но это богатство, которое ждет меня в будущем, теперь никак не может мне помочь, – пробурчал Хэнк.
Патрик настороженно смотрел на приятеля. Он давно знал Хэнка Чавеса, но еще никогда не видел его таким. Смуглый, красивый, обычно одевавшийся во все черное, Хэнк всегда выглядел опасным малым. С первого взгляда посторонний понимал, что перед ним – мужчина, легко пускающий в ход оружие. Но теплота и незлая насмешливость в его глазах смягчала первоначальное впечатление. Молодой человек не терял чувства юмора практически в любой ситуации, и его неувядаемое жизнелюбие, сохранившееся, несмотря на трагедии в прошлом, выделяло его на фоне других.
Патрик попробовал еще раз.
– Хэнк… мальчик мой… Попробуй взглянуть на это моими глазами. Это мой единственный шанс. Да, у нас завелись деньжата, но ты же меня знаешь: я бы пожил немного в свое удовольствие, припеваючи, и быстро все спустил бы…
– Ты мог бы заняться каким-нибудь делом, купить ранчо, Пат, осесть где-нибудь.
– Это не для меня, – ответил Патрик.
Надежда его проснулась, ибо Хэнк, по крайней мере, теперь слушал его доводы.
– Я не из тех, кто может осесть и остепениться.
– Но ты же вот здесь… работаешь… – заметил Хэнк.
– Работаю? Я только плачу, а другие гнут спину, дробят породу кайлами.
Глаза Хэнка сузились.
– Из