на крутом утесе каменный дом Ульрика Хаардрада, который казался естественным продолжением серой скалы.
Огден поручению не обрадовался. Чем ближе они подплывали к деревянной пристани, тем быстрее он работал веслом. Он с огромным удовольствием (и на минуту чуть не поддался соблазну!) перерезал бы девчонке горло и сбросил ее в бездонные воды фьорда. Это именно она ранила его брата, тем самым покрыв того несмываемым позором. Но поступи он так, Огдену пришлось бы отвечать перед Ансельмом, не говоря уже о Гаррике, которому теперь принадлежала эта рабыня. Да и мало чести в том, чтобы убить женщину, особенно когда она беспомощна и со связанными руками. Сейчас эта девушка мало напоминала ту черную лисицу, мастерски парировавшую удары его брата. И все же Огден ненавидел ее – женщину, которая была одета по-мужски, вела себя, как мужчина, и даже сейчас смотрела на него глазами тигрицы, пламенными и злыми.
Причал расположился не на уровне дома, а чуть ниже, в том месте, где заканчивался обрывистый склон. Огден грубо вытолкнул Бренну из лодки и потащил наверх по крутой и узкой тропе. На тропе в свое время рабы высекли каменные ступени, и они вели к месту, выбранному Ульриком для своего жилища. Наверху, у края тропы, лежал огромный камень: при необходимости его можно было сдвинуть, загородив путь тем, кто поднимается снизу, от фьорда. Огден заметил про себя, что дом Ульрика в военное время мог бы стать идеальной крепостью.
С традиционными для Норвегии деревянными жилищами его роднила лишь одна деталь – отсутствие окон. Если не считать этого, Огден скорее сравнил бы его с огромными каменными замками, которые видел на шотландском побережье. В доме были дымоходы, так что дыму было куда уходить, и второй этаж был отведен под жилые комнаты. Входная дверь не смотрела ни в сторону моря, ни на раскинувшиеся за домом поля. Она находилась с торца – там, где росло несколько старых покореженных деревьев. Кладовая, хлева и конюшня располагались за домом, причем все эти постройки были деревянные.
Перед смертью Ульрик подарил дом и несколько акров плодородной земли Гаррику в присутствии своего сына Ансельма, чтобы впоследствии не было разногласий. Ансельм на него не претендовал, считая, что в жилище с каменными стенами зимой слишком холодно. Это была единственная часть родового имущества, пусть и малая, которая, таким образом, досталась Гаррику. По традициям викингов, все, чем владел Ансельм, должно было перейти к его первенцу, Хью.
Гаррик не был земледельцем, как Огден и другие свободные норвежцы, которые владели участками плодородной земли, и не был рыбаком, как большинство местных жителей. Он был охотником и мастерски управлялся с луком и копьем, ездил на промысел в густые леса, раскинувшиеся на границах его земель. Он часто удалялся от побережья на большие расстояния, где легче было подстрелить рысь или лося, а зимой охотно плавал на север по теплым прибрежным водам и доходил до самого мыса Нордкап, где охотился на белых медведей. Доказательством его охотничьих умений стали кипы пушнины, собранной на протяжении двух зим, которую он и повез продавать на Восток.
Не