чтобы ты его трогал, вот и все.
– Но как я тогда узнаю, где спрятались его бабы? – В голосе кентуриона звучали обида и разочарование.
– Неужели ты не можешь воздержаться от женщин неделю-другую? – с легкой иронией спросил Геннадий.
Гонорий в сердцах метнул свое оружие. Квеманское копье с обломанным древком рассекло воздух – так близко от головы Черепанова, что у того даже волосы шевельнулись, – и воткнулось в стену.
– Ты не понимаешь, варвар! – напыщенно воскликнул римлянин. – Приап – мой бог! Если я не стану служить ему, он не пошлет мне ни удачи, ни милости!
– Сядь, – предложил Черепанов. – Давай мыслить логически.
– Логически… – проворчал Плавт. – Вот еще… Будто я какой-нибудь долбаный грек… Мне эта тухлая логика еще в школе надоела. Логически! Тьфу!
Тем не менее он уселся на скамью, и Геннадий тут же подсунул ему горшок с похлебкой и черную корявую ложку.
Пару минут они молча наворачивали густой квеманский супчик.
Стойкий дед глядел на них сычом, но не таковы были Геннадий с Гонорием, чтобы от недоброжелательного взгляда у них пропал аппетит.
– Ну, – сказал Плавт, когда горшок опустел, – что ты там о логике толковал?
– Почему ты думаешь, что твой бог подобен крысе? – осведомился Черепанов.
– Что?!
– А то! Только крыса жрет все подряд, любую дрянь, которую можно сожрать. Думаешь, он хочет, чтобы ты, как бестолковый щен, запрыгивал на все, что движется? Может, дело не в боге Приапе, а в твоем собственном приапе? Может, тебе нравится… сам процесс?
Кентурион нахмурился:
– Ну… Допустим, тоже нравится. Ну что? Почему не должно нравиться мне, если нравится моему богу?
– Ладно, – не стал спорить Геннадий. – Но ты сам говорил, что у тебя три месяца не было женщин.
– Говорил.
– И что твоему богу это не нравится, говорил?
– Говорил.
– И вот, в результате ты оказался на свободе и в хорошей компании! – Черепанов ухмыльнулся и ткнул себя в грудь.
– Возможно, моему богу еще меньше нравилось, что я не могу ему служить, – возразил Плавт.
– Допустим. Но в таком случае что ты суетишься? Твой бог наверняка обеспечит тебя всем необходимым.
Кентурион усмехнулся:
– А ты здорово наловчился болтать по-латыни, варвар! Ладно, не стану отрезать деду уши. Поглядим, прав ты или нет.
Он подошел к стене и выдернул из бревна оружие.
– Я не буду отрезать ему уши… – Римлянин молниеносно повернулся – и старик, хрипя, опрокинулся с лавки. – Я его просто убью, – закончил Гонорий, наступая старому квеману на живот и выдергивая оружие.
Изо рта деда хлынула кровь, и он умер.
– Не оставлять врага за спиной – так меня учили, – бросил кентурион мрачному Черепанову. – Пошли! Чует мое сердце, если его семейка вернется, то вместе с ними заявится целая прорва разъяренных варваров. Все же зря ты порубил их богов!
– Не зря. – Геннадий закинул на спину мешок. – От этого мы с тобой