сердце и – не бьётся, – думал Артём удивлённо. – Всего-то”.
Некоторое время Василий Петрович искал что-то в мешке, кажется, вовсе не нужное ему… потом вдруг оставил своё занятие и спросил:
– Артём, а как вы думаете, чем сейчас занимается Иисус Христос? Какие-то у него должны быть дела, нет?
Сглотнув, Артём внимательно посмотрел на Василия Петровича и подумал: “…А действительно? Чем?”
– Он ведь ночью вернул мне ложку на место, – добавил Василий Петрович, и Артём поначалу подумал, что это всё про Христа идёт речь. – Тоже человек. Вернул ворованную ложку… Или просто ягод ещё хотел.
Артём сидел молча и чуть раскачивался.
– Зато теперь у меня две ложки, Артём, – спокойно завершил Василий Петрович, хотя по интонации его было понятно, что думает он вовсе не о ложках, а чём-то другом.
Раздался крик Кучеравы: он отчитывал Крапина.
– У тебя беспризорник жил под нарами! Может, у тебя там штаб контры можно организовать? Дисциплина побоку! Служба побоку! Чем ты занят вообще, Крапин? Докладная сегодня пойдёт о тебе! Забирайся пока под нары, изучай обстановку! Потом доложишь, кто там ещё есть!
Кучерава издевался, голос его был полон сарказма.
Крапин молчал.
Василий Петрович толкнул Артёма: мол, надо уходить на улицу, пока сами не попали под раздачу.
Соловецкое небо стало тяжелее и ближе – чайки взмывали вверх как бы с усилием.
Олень Мишка часто подрагивал боками, словно замерзая.
Блэк принюхивался.
Отовсюду веяло тоской и опасностью.
“Надо бы переводиться из этой роты, – думал Артём. – Но куда?”
– Как-то всё неладно, надсадно… И одно за другим, одно за другим… – сказал Василий Петрович, озираясь.
В ожидании своих нарядов они отошли чуть в сторону от толпы, где привычно много матерились и переругивались.
Василий Петрович повздыхал, Артём покивал о своём, стараясь не смотреть на лагерников из своей роты – где-то в толпе были его враги.
– Я слышал вчера, как приходил Ксива… – бережно начал Василий Петрович.
– Надо искать другое место обитания, – тут же продолжил Артём, не успев даже удивиться, откуда Василий Петрович догадался о его мыслях. – Какие тут ещё роты есть? Давайте пересчитаем вместе, может, что-то придумается.
Василия Петровича уговаривать не пришлось.
– В тринадцатой вы уже были, – сказал он. – Двенадцатая надоела, из неё вам надо уходить, согласен. Одиннадцатая – рота отрицательного элемента, она же карцер, туда никому не посоветую. Десятая – канцелярские. С вашей очевидной грамотностью там самое место. В девятую вы не попадёте – это так называемая лягавая рота, в ней одни бывшие чекисты из числа рядовых, то есть к управленческой работе в лагере не пригодных, поэтому трудятся они в охране и в надзоре.
Артём кивал: в сущности, он всё это знал, и Василий Петрович знал, что он знает, но разбор помогал успокоиться, расставить всё по порядку и ещё давал, может быть, ложную,