от мебели, так что негде было повернуться. Литтлджон невольно запоминал все, что замечал, и не мог избавиться от ощущения тесноты, будто его сдавили тисками. Он сам был уроженцем севера Англии, и в своем родном Ланкашире ему случалось видеть странные дома, но этот побил все рекорды!
На ножках стола красовались чулки, чтобы защитить дерево от неуклюжих или своевольных ног! На полу лежали кокосовые циновки, тогда как лучшие ковры хранились свернутыми в рулоны – их расстилали только по выходным, и тогда же извлекали на свет божий и ставили возле очага превосходные каминные принадлежности из сверкающей меди. Старая мебель красного дерева сияла полировкой. Буфетом служил изящный комод. Вокруг стола стояли в педантичном порядке неудобные стулья. На стенах в рамах висели две картинки из рождественского календаря, где предавались идиллии странно одетые персонажи «Сна юной любви»[7] в одном случае и «Свидания»[8] – в другом. Большая гравюра на стали изображала сцену дерби в Эпсоме, а деревянная резная табличка, плод упорного кропотливого труда, гласила: «В гостях хорошо, а дома лучше». На каминной полке выстроились строго по росту медные подсвечники всех форм и размеров. Безупречный порядок в столовой определенно давался хозяйке ценой немалых усилий. В начищенной до блеска комнате не чувствовалось уюта, слишком уж она была строгой и опрятной. Неудивительно, что мужчины в этом доме предпочитали курятник.
Хауорт и Литтлджон последовали за хозяйкой в кухню, где яблочные пироги дожидались на столе, когда их накроют верхним слоем теста и поставят выпекаться в духовку. Тщательно нарезанные яблоки в начинке лежали безукоризненно ровными рядами. Миссис Пикерсгилл указала на самое большое из солидных строений на аккуратном, покрытом травой участке ярдах в двадцати от задней двери дома.
– Вы знаете, где их искать, верно, мистер Хауорт? – сказала она и вернулась в дом.
Литтлджон заметил краем глаза, как хозяйка схватила щетку и принялась яростно чистить циновки, по которым ступали детективы, когда шли через столовую.
В дальнем конце сада над дерзко торчащей на крыше трубой курился дымок. Туда и направился Хауорт. Он постучал в дверь строения, где, судя по всему, засели мужчины и вдали от женской болтовни наслаждались теплом печки.
– Входите! – раздался бодрый зычный голос.
Если Литтлджон ожидал увидеть робкого забитого беднягу, угнетенного многолетним брюзжанием, мелочными придирками и домашней тиранией, то он ошибся. Хауорт представил его высокому, крепкому мужчине плотного сложения, с пышными седыми усами. Облысевшую голову окружала бахрома серебристых волос. Под косматыми бровями поблескивали карие глаза. Товарищем Пикерсгилла оказался коренастый старик с голубыми, слегка навыкате глазами, с густой копной белоснежных волос и длинной окладистой бородой. Он походил на состарившегося легендарного Капитана Кеттла[9]. Узловатые руки с набухшими темными венами выдавали