юноша замялся. Его синие глаза замутила жалость или отчаяние.
– Договаривайте, – ещё более участливо обратился к нему Адам. – Вы испытываете вину? Я правильно истолковал ваше состояние, Сергей?
– Да…
– Они воевали, а вы… О, нет! Вы такой же патриот, как и они. В то время, как они, оболваненные сталинской пропагандой…
Пока Адам читал душеспасительную лекцию, Сергей Тищенко как можно жалостливее всматривался в изнурённые, прокаленные на солнце фигуры. Тех, кого вели без гимнастёрок, с шоколадно-чёрными загоревшими торсами или в грязном нательном белье, по-видимому, были командиры или артиллеристы. Вот встану сейчас перед ними, взгляну в их суровые очи – вмиг ведь растерзают… Или сам отдам Богу концы, подумал он в секунду мгновения.
– Вы что-то сказали! – нарочито громко обратился к нему Адам.
– Да… Я бы хотел остановить колонну. Хотя бы часть, чтобы поговорить. Может у меня получится.
Колонна (вернее, её хвост) по требованию Адама остановилась. До уха Сергея донеслись оклики «станичников», разряженных по такому случаю в синие шаровары с красными лампасами: «Становитесь по рядку, вашу мать! Тудыт её в качель и коромысло! Вы****ки сталинские!» Исхудалые лица пленных с обтянутыми щетинистыми скулами вызывали тошноту. Германский фельдфебель с жандармской бляхой на цепочке прошёл мимо колонны, мягко ступая по истоптанной, взрыхленной гусеницами и шинами земле ботинками в парусиновых гетрах. Он прижимал к лицу платочек. «Katucha ist god!» – скорее одобрительно сказал он. Он подмигнул парню в зеленовато-синем мундире с белой повязкой «хиви». Его круглое сытое лицо лоснилось от удовольствия. «Dancke shoon,» – усмехнулся ему Сергей. Он и не думал прибавлять к сказанному Main Herr. Ничего, обойдётся, зараза.
– О, Катьюша! – некстати раздалось из длинной колонны инфантерии. – О, да! Великая русская песня! Катьюша выходит на русский берег – ждёт своего русского парня…
– О, да! Который сражался с нами под Брестом или Ковелем.
Так уж устроен мир, дружище!
– А мне больше нравится песня о Волге! Русская песня!
– О, Фрицы! Мы скоро дойдём до Волги. Неужели так близка наша цель!
– До войны я смотрел русский фильм «Волга-Волга»! Мы хохотали всей семьёй! Там толстый русский на деревянной бочке поёт, что он водовоз – что без него ничто в России не происходит! Представляете, парни? Так и пел: «Ни туда и ни сюда».
– Тут что-то явно намечается. Этим русским будут предлагать бороться со Сталиным.
– Что ж, правильно! Нечего их задаром кормить в лагерях. Пусть послужат рейху.
– Всё это вздор! Это свиньи! Недочеловеческие ублюдки. Мочатся под себя. Видите, ребята, над ними мухи! На них надо возить воду или камни – так будет лучше…
Проходящие мимо пехотинцы без касок, с загоревшими потными лицами и развевающимися волосами, улыбались Сергею как