люках. – Куды драпаете, черти?
– Ладно, не вопи! – чумазая рожа в чёрном шлеме показалась в командирской башенке «Матильды». – Где вы были, когда нас фрицы под орех разделывали! Пехота, царица полей! Проститутка, а не царица…
Зеленовато-жёлтая масса красноармейцев, собравшись вокруг коммунистов, спешно приводила себя в порядок. Рассредоточивалась на взводы и отделения. Кто-то привинчивал к стволу винтовки ружейную гранату грушевидной формы (ВКГС-40), которую надо было выстреливать холостым зарядом. Тимурбеков лёжа чистил кожух СВТ, усеянный продольными отдушинами.
Германская пехота была уже близко, когда был открыт (со 100 метров) огонь на поражение. Минут через пять зелено-жёлтые цепи вскинулись, пошли в атаку.
– За Родину! За Сталина! Ура-а-а…
– Смерть фашистским гадам!
– Щас мы вас отдрючим…
Германская артиллерия на самодвижущихся лафетах открыла убийственный огонь. С расстояния 300—400 метров. Серо-жёлтые туши гробовидных «Ганомаг» вздрагивали. Из длинных стволов с грушевидными окончаниями вылетали треугольники пламени. Германские пехотинцы срочно залегли, образуя чёткие концентрические круги. Каждый взвод, повинуясь командам и без оных, группировался вокруг станкового или лёгкого пулемёта. Из-за этого создавалось впечатление о насыщенности вермахта автоматическим оружием, но это было не так. Основным вооружением так и оставалась винтовка «Маузер» образца 1898 года. Стрелять из неё приходилось всё также архаически: передёргивая затвор. Появившиеся в больших количествах самозарядные G.41 «Вальтер» и «Маузер» не отвечали запросам. Их старались передавать охране тыла. Пистолет-пулемёты всё также присутствовали в единичных экземплярах.
…Атака захлёбывалась. Германский пулемётчик бил с плеча второго номера из MG-24. Его очереди выкашивали задние ряды красноармейцев. Уже много распростёртых тел с мокрыми бурыми разводами валялось на поросшей ковылём, покрытой воронками земле.
Тут вновь нечаянно негаданно появился грузный ТБ-7. Угрюмо вращая красными лопастями четырёх, а не пяти громадных двигателей, этот бомбардировщик высыпал на «собачью свару» сотню мелких осколочных бомб.
Заслышав тугой свист, немцы и русские мгновенно приникли к земле. Передние ряды, перемешались. Они лежали друг к другу. Тимурбеков упал, не добежав до узколицего солдата в сером хлопчатобумажном мундире, таких же брюках и ботинках с гетрами. Расширенными от ужаса глазами под стеклами никелевых очков этот фриц заторможенно смотрел на узкоглазого «сталинского монгола». Неминуемыми скачками тот приближался. Ужасный кинжальный штык на его причудливом оружии со стволом в дырчатом кожухе, грозился распороть ему брюхо. Через минуту оба лежали, закрыв головы руками. Краем глаза Тимурбеков видел глубокие пластины серой каски, рожок отдушины с красно-сине-белым щитком, а также вентиляционное отверстие врага.
Бомбы легли