на шесть лет и уже успел отслужить в армии. Он, как и она, мало говорил и поэтому их встречи, в основном, проходили в молчании или она читала ему наизусть стихи. Фрося чувствовала себя с ним очень спокойно, уютно и надёжно. Так что, когда он сделал ей предложение выйти за него замуж, то она согласилась, поставив условие, что свадьба будет после окончания их учёбы. Подтолкнуло к этому решению и то, что директор училища, как-то пригласивший её прогуляться с ним, посоветовал ей на распределении попроситься в какую-нибудь отдалённую деревню, а ещё лучше, сменить фамилию.
На распределении она попросилась в село Селеево, где жил Степан, но её направили в деревню Нижняя Пустошка, которая находилась в двадцати километрах от Селеево.
Узнав об этом, Степан попросил на своей МТС, чтобы его перевели в филиал в Нижней Пустошке. И теперь Фрося ждала его. Они уже расписались в Селеево, когда она ехала по месту работы. Так, летом 1940 года она из Фроси Сухой превратилась во Фросю Горюнову.
В деревне ей выделили дом умершего старого фельдшера. Он был не таким старым, как казался со стороны, но оказался сильно запущен прежним хозяином. Фрося решила пока ничего с ним не делать до приезда Степана. Она временно жила в фельдшерском пункте, который располагался с обратной стороны здания сельсовета.
За то недолгое время, пока она работала в деревне, люди узнали её лучше. Им нравилась эта спокойная, уверенная в себе фельдшерица. Она была внимательна ко всем, всегда и всё доводила до конца, могла ночами выхаживать больного, лечила не только от многочисленных болезней и болячек, но даже проводила не сложные операции. Как говорили селяне: – «Бог не обделил её трудолюбием и умением».
В конце сентября приехал Степан. Он оказался мастером на все руки. Да и помогли ему три брата, приехавшие по этому случаю к ним. Вчетвером они быстро подлатали дом: перекрыли соломой крышу, переложили большую русскую печь. Затем восстановили погреб и крытый сеновал, где внизу устроили места для будущей живности.
На территории двора был глубокий колодец с чистейшей и вкуснейшей водой, которой часто пользовались селяне. Они почистили и его. Вот только хата стояла немного в стороне от других домов на пригорке. Рядом стоял ещё один домик. В нём жила «чокнутая» Фроська. Так прозвали пожилую женщину за то, что она всё время что-то бормотала, пугала людей какими-то жуткими предсказаниями. В тоже время она могла «поставить на ноги»2 не только любую скотину, но и вылечить травками человека. К себе в дом она никого не пускала, а больных лечила во дворе. С приездом нового фельдшера, желающих ходить к ней в «гости» резко поубавилось.
Люди говорили, что чокнулась она после того, как забрали и сослали в Сибирь всю её семью, как подкулачников. Вернулась она одна через пять лет, но уже вот с такими странностями.
Домик у неё весь покосился. Одна стенка была подпёрта бревном. Крыша явно не выполняла своих обязанностей, а починить её было некому.
Фрося в первый же день