«про войну», а сейчас их становиться все больше и больше.
По внешнему виду и по движениям актера видно, служил он в армии или нет. Особенно это заметно по выправке и по тому, как он отдает честь.
У человека, измененного армией, в движениях, в его пластике, появляется особый «апломб».
А может быть, и все наши контрмеры, предпринимаемые в борьбе с морозами и комарами, тоже можно назвать «апломбом»? Почему бы и нет.
Трудное решение
Наступил второй год службы. Мне хотелось найти такие ходы, чтобы на следующий год удалось поехать на вступительные экзамены в какой-нибудь институт. То есть одним выстрелом убить двух зайцев – поступить в вуз и сократить срок службы почти на полгода.
Из нескольких возможных вариантов пришлось отсеять почти все, как негодные, кроме одного.
Пришлось так поступить, потому что всех желающих откосить от армии хотя бы на несколько месяцев «обрадовали» тем, что вообще перестанут отпускать солдат сдавать вступительные экзамены в институты. Правда, оставили узкую лазейку – желающим поступать в вузы надо пройти двухмесячные курсы по подготовке офицеров запаса.
Я решил рискнуть, и поэтому круто изменил свою более-менее устоявшуюся армейскую жизнь. Прежде всего, отказался от непыльной службы клубного работника и перешел на пыльную и довольно тяжелую работу – «на бочку с дымом» – на паровоз. Поначалу было нелегко, но потом все вошло в свою колею
Теперь, после многих перемен в жизни, мне кажется, что карьера – это не непрерывный рост и продвижение вверх по кадровой лестнице, а нечто другое. Скорее, это поиски наиболее оптимального места в жизни, когда работа приносит удовлетворение и радость, а человек видит смысл и логику своих действий.
Кстати, тогда я узнал, что этому правилу следовал сам А. Эйнштейн! Он утверждал, что надо стремиться не к тому, чтобы добиться успеха, а к тому, чтобы твоя жизнь имела смысл. Хорошо, что в пору работы в библиотеке части, мне удалось почитать афоризмы и умозаключения великих мира сего.
По правде говоря, я-то видел смысл в отказе от работы в клубе, а окружающие и даже друзья – нет. Да и последующие поиски путей, и мои попытки их воплощения, многим друзьям оставались непонятны.
Возможно, считали они, он ушел с теплого места – из клуба по своей воле или дури. Ладно – с кем не бывает.
Ну, перебрался работать на линию и вкалывал теперь на паровозе – тоже можно допустить, как блажь, Но зачем, ко всему этому, он ввязался в историю с добровольным согласием обучаться на офицерских курсах?
По мнению многих сослуживцев, после этих курсов появлялась реальная угроза на долгие годы остаться служить младшим офицером железнодорожного батальона в глухой тайге.
Наверное, так рассуждали мои армейские друзья, да и я тоже понимал, что имеется некоторый риск развития событий по такому сценарию.
Но у меня уже созревал самый сильный