и сотни предшествующих тел.
– Мы отбудем завтра с заходом солнца, – сообщил Зан. – В Белграде ждут дела.
– Стало быть, в следующий раз свидимся лишь на Поминальном балу?
– Видимо так.
Виктор отозвался с любезной предупредительностью:
– Тогда позволь позвать вас омыть вашу дорогу на празднестве! Я позабочусь, чтобы его устроили нам в одном из здешних мест для увеселений.
Катрина, вышедшая вскоре из гостевой спальни, встретила Виктора на лестнице, когда спускалась. Облокотившись на перила, лорд-маршал Ворман ждал её внизу.
– Как ты? Накануне у тебя был трудный день.
– Вполне сносно.
– Хочу принести извинения, если назойливые расспросы моих подданных побеспокоили тебя вчера.
– Не стоит. Всё хорошо.
Виктор повел рукой вниз, на первый этаж, предлагая Катрине продолжить спускаться, и они зашагали по лестнице.
– Полагаю, ты голодна?
– Если предлагаешь, я не откажусь.
Они сошли в холл, где шуршащие, барабанящие звуки непогоды сделались громче. Виктор и наемница завернули за лестницу и направились по узкому коридору, который на две – три ступени время от времени спускался всё ниже. Они остановились возле двери в его конце. Металлические прутья крепко оплетали тяжелую древесину. Засов и тяжелый замок надежно запирали дверь. Ещё одна такая же дверь вела в этот подвал из кухни.
Виктор снял с крюка в стене связку из четырнадцати старых ключей и отпер замок. Толкнул тяжелую дверь, и та отворилась в темноту.
Здесь можно было разглядеть лишь несколько грубых ступенек растрескавшейся каменной лестницы без перил. Тут же с промозглым воем и мерзким сырым запахом подул сквозняк.
Лорд-маршал любезным жестом пригласил Катрину войти первой и сам последовал за своей гостьей.
Дверь он оставил открытой.
Виктор и Катрина оказались в просторном подземном холле. Стены и пол выложены из камня. Отсюда в разные части дома вели узкие тоннели. А рядом с лестницей проходил просторный коридор по обе стороны с чем-то вроде тюремных камер площадью около семи квадратных метров каждая. Их было тринадцать. Девять вдоль стены, одна сзади, ещё три в глубине подвала возле узкой арки окошка под потолком, через которое сюда заливалась дождевая вода.
Толстые решетки клеток были выкованы из неровных квадратных прутьев метала. Работа была грубой, ещё времен Восточной Пруссии. Очень крепкая ковка, возможно, ничем не уступающая современным конструкциям. О такие решетки немудрено порезать руки.
Камеры между собой разделяли каменные перегородки. Место это производило весьма тягостное впечатление. Здесь стены пропитал ужас смерти. Казалось, всё хорошее и светлое, что есть в этом мире, отступало далеко отсюда.
В камерах явно кто-то находился.
Из темноты доносились унылые позвякивания цепей, сбивчивые истеричные вздохи и суетливые шорохи. Но все эти звуки были старательно тихими, словно затаившиеся