говорит, что в Советской России еврейская культура уничтожилась. Что он имеет в виду? Ответ даёт отчасти сам: «Один из способов поддержания тоталитарного режима – отсечение, уничтожение тех значений слов и понятий, которые работают против него. Так произошло в действительности: советскому режиму отчасти удалось создать некоторый новояз, который его обслуживал. Что ему удалось полностью – так это выкорчевать все слова, которые обслуживали еврейскую культуру. А если нет слов, не может быть и мыслей, идей, не может быть и полноценных переводов наиболее значительного, что существует на бескрайних просторах еврейской культуры. Языкотворчество – не односторонний процесс».
О каком тоталитарном режиме говорит Штейнзальц? О советском тоталитарном режиме внутри страны или тоталитарном режиме по отношению к стране?
Языкотворчество – мощнейший пласт культуры, который характеризует народ как единое целое. Слегка непонятно предложение Штейнзальца о языкотворчестве, и можно расценить его как медвежью услугу русскому народу: если цель будет достигнута, то на основе русского языка вырастет извращённый понятийный придаток, ориентированный на еврейское понимание мирового устройства и восприятия мира. Возможно ли это? Мы обязательно вернёмся к этому вопросу.
Что касается вывода об успехах «разрушения» культуры тоталитарным режимом, то не усматривается в высказывании Штейнзальца ничего, кроме желания использовать этот приём против российской культуры. По Штейнзальцу можно сделать вывод, что в предреволюционной России однажды уже была подготовлена почва для интервенции против культурных устоев и закончилась она содроганием мира в виде революции, с результатами которой представители «избранного народа» не смогли справиться так, как этого хотелось бы им.
«Россия на протяжении веков была сердцем еврейского народа», – говорит Штейнзальц. Можно уточнить этот срок. Он составляет тысячу лет, и связан он с крещением Руси, когда семя стало прорастать на теле культуры российского народа в виде христианства и закончилось очередной попыткой прорастания революцией в России, т. к. именно христианство является связующим звеном между российским и еврейским народом. Более того, человек, умеющий думать, догадается, почему именно Россия избрана сердцем.
Штейнзальц прекрасно понимает, что человеком и народом правит идея. И он пытается вложить идею иудаизма в головы евреев российской диаспоры. Это оживит взаимосвязь диаспор в иудаистском теле, но он преследует отнюдь не религиозные цели, под прикрытием религии вкладывается идея великодержавия во главе с руководителями мирового сионизма.
И уже совсем понятно, почему Штейнзальцу хочется, чтобы в России осталось как можно больше евреев. Это потому, что необходима конкретная критическая масса диаспоры, когда начавшийся процесс невозможно будет остановить. Он этого и не скрывает,