евреев, потом вошедшим под именем Иегова в христианство. А яхвизм был ранним и очень кровожадным этапом просвещенного иудаизма, ставшего больше образом мысли, чем религией. Надо сказать, что во времена, когда в Бога или богов действительно верили, религиозная жизнь людей бурлила, как хороший наваристый бульон, переливаясь всеми красками. Число разных интерпретаций одного только христианства было сложно измеримым, не говоря уже о предшествующих религиозных течениях. То, что мы имеем сегодня в виде канона, и то, что нам кажется само собой разумеющимся, это мертвый памятник истории, такой же, как статуя Давида. Сложно в современном мире представить откровенный спор двух людей о том, как выглядит Бог. Или как его зовут. Пожалуйста, сходите в музей, который называется церковью, и посмотрите. Откройте один из главных памятников культуры – Святое Писание – и почитайте. Но так было, конечно, не всегда. Потому что, когда еще были живы те, кто видел Бога, и даже те, кто видел тех, кто видел Бога, все в нем еще допускало трактовку очевидцев, вызывало споры и сомнения, вопросы и удивление, восторг и счастье познания. Поэтому теперь, когда снова по земле ходили свидетели Его, следовало ждать нового знания о Нем, новых версий и течений.
Рядовые Петренко и Дунаев находились под стражей уже больше двух недель. Их не отпускали не потому, что они нарушили устав и по уставу их следовало судить, а потому, что не знали, что с ними делать. Эти двое не только покинули пост во время своего дежурства, но и напрочь лишились чувства реальности, по словам старшего прапорщика. Приведи их на трибунал, и они опозорят сам институт трибунала своим поведением. Я попросил сначала аудиенции с Дунаевым. Его семья исповедовала суннитскую версию ислама, но была весьма умеренна в своей религиозности, а сам он, по словам родных, вообще не проявлял интереса к обрядам и даже не молился как положено. В этом смысле деревенский парень Петренко был менее предсказуем, и я начал с его боевого товарища. Когда-то христианство было городской религией, а теперь наоборот. Чем дальше от большого города, тем больше шансов встретить набожного человека.
– Рядовой Дунаев?
– Так точно.
– Ну вот, – засмеялся я нарочно. – Имя свое и звание помнишь уверенно. Без подсказки. А говорят, ты от реальности оторвался.
– Я? – Он боязливо оглянулся. – Может, и оторвался.
Будет сложнее, чем хотелось бы, подумал я.
– Ну, хорошо. Я понимаю, что тут до меня было много тех, кто задавал вопросы. Можешь ответить еще разок? Мне нужна твоя помощь.
Дунаев вздохнул и промолчал, покорно опустив взгляд.
– Давай так, – сказал я. – Я не осуждать тебя пришел и не смеяться. Более того, я могу тебя отсюда вытащить. Но ты должен просто мне все рассказать. Как было.
– А вы кто?
– Я? Борис Андреевич. Не слышал?
– А почему в этом халате? Вы артист?
– В какой-то степени каждый из нас артист. А мне просто так нравится. Разве не красиво?
Глаза Дунаева расширились