что связывало ее в эту секунду с реальностью.
– Я понимаю, тебе хреново. – Люська влезла на водительское сиденье и зашвырнула сумку назад. – Но так тоже нельзя! По щам ему, чтоб неповадно было! Я б ему, гаду, своими щипчиками все, что можно, отстригла… Но дело твое.
Месть. Когда дело касается кого-то другого, люди обожают размахивать кулаками, сыпать проклятиями и придумывать варианты казни. Иной раз с трудом верится, что говоришь с человеком из двадцать первого века в цивилизованной стране. Не из аула или колумбийской деревушки, где глаз за глаз, клан на клан и прочие прелести кровной мести. Нет, самые простые мирные жители со средним или даже высшим образованием с пеной у рта рассуждают о четвертовании и острозаточенных кольях. А что бы и не порассуждать-то в самом деле, если не им потом протирать задницей скамью подсудимых? Удивительно, насколько простыми кажутся чужие проблемы. Решение всегда на поверхности: «Да пошли ты его, поставь на место, он ногтя твоего не стоит!» И куда только девается вся эта житейская мудрость, когда доходит до собственных неприятностей? Свой-то мужик – и не подонок вовсе. По пьяни с кем не бывает? Зато любит, прощения попросил, шубу приволок. Родной ведь, как его выгонишь.
Таня даже жалела, что согласилась приехать. Какие-то полчаса назад она была счастливой, уверенной в себе женщиной. Еще чуть раньше – готовилась к свиданию, мечтала о браке. Зачем? Зачем ей позвонила любовница Коли? На что рассчитывала? Она-то изначально знала, что Байгозин встречается с другой, так к чему ей такой мужчина? «Он любит меня». Ха! Любит – и поэтому спит с Таней? Хорошо, ты устранила соперницу. Радуйся. Только вот надолго ли? Думаешь, он изменится и станет верным порядочным человеком, который всегда возвращается домой к ужину, а на выходных возит тещу на дачу?
Нет, даже Таня, несмотря на свою непроходимую наивность, отлично понимала, что горбатого могила исправит. Выходит, эта девица, которую Люська с легкой руки окрестила шмарой, добилась лишь одного: испортила жизнь Тане. Но за что?! Таня-то чем успела все это заслужить?!
– Только не смей из-за него реветь! – нахмурилась Люська.
– Не буду. – Таня отвернулась к окну, потому что в носу защипало от слез.
Парадокс психологии: хочешь заставить человека плакать, скажи, чтобы он этого не делал.
– Нет, ты погляди на него! Бессмертный, что ли? – Люська вытянула шею, вглядываясь в синеватый вечер, и угрожающе схватилась за руль обеими руками.
Если кто-то в небесной канцелярии решил, что пора бы ткнуть тебя мордой в правду, то можешь сколько угодно бегать по лестницам и прятаться в соседском «Патриоте»: приговор уже вынесен, и от него не уйти. Сквозь солоноватый туман Таня увидела, как Байгозин, ее Коленька, ее наставник, любовник и первый мужчина, галантно выводит из подъезда высокую женщину в красном, вырви глаз, платье. Он смотрел на нее так же, как обычно смотрел на Таню, правда, снизу вверх, а не наоборот. Что-то вещал с улыбкой, и хоть Таня не слышала, что именно, но почти не сомневалась: примерно это он говорил и ей тоже.