но сарказма не понимала с детства. – Видишь? Попер креатив, родимый! Давай мы с тобой по пятьдесят, как говорится, за свободу, курицу эту выследим – и по сусалам ей, по сусалам!
– Да не собираюсь я мстить! – подала голос Таня.
Однако Люська уже завелась не на шутку.
– В принципе можно не бить, – размышляла она вслух, витая где-то в облаках сладостной мести. – Ты ведь рекламу такую умеешь настраивать? Представь: рожа твоего кобеля – и подпись: «Самый маленький пипидастр в мире!»
– Пипидастр – это щетка для пыли. И потом…
– Ну да, ну да… И как-то слишком просто. Лучше так: «Размер не имеет значения!» И этот твой Коленька. – Люська изобразила рекламную улыбку и подняла вверх большой палец. – А?! Скажи же, шикарно! Пошли, замутим, а потом уж можно и по пятьдесят.
– Не, Люсь…
– Ну, как скажешь. Можно и сначала по пятьдесят, если прям трубы горят.
– Людмила! Ватутина! – окрикнула Таня замечтавшуюся соседку. – Послушай, я не буду мстить! Ни ему, ни ей! Никому!
– Как?.. – Люськино лицо разочарованно вытянулось.
– Я думала ей позвонить, а потом… Это унизительно, понимаешь? Не хочу! Мерзко все это! – Таню передернуло. – И вообще: работу надо искать.
– Уверена? Нет, сама смотри. Но ты ж у него не одна такая! Он девиц толпами дурит. И все слушают, разинув рот, верят в эту пофигень. А он им жизни ломает. Кто-то влюбится, кто-то, не дай бог, залетит. И что, так это и оставишь? Пусть кобелирует на здоровье? Раз сошло с рук, значит, можно?
У Тани в памяти всплыла вчерашняя посетительница, чья дочь якобы ушла от мужа из-за Байгозина и, возможно, даже умудрилась от последнего забеременеть. Теперь эта история уже не казалась столь абсурдной: тот, кто сходил налево однажды, вполне мог проворачивать этот трюк и десять, и двадцать раз. А та девушка на последнем тренинге? Саратов или Самара… Не суть. Значит, Байгозин планировал затащить ее в гримерку отнюдь не за деловой беседой? И в Волгограде, и в Воронеже, и в этом, как его… Усть-пере-что-то-тамске… Вот подлец! И ведь мастерски выворачивал все так, что Таня сама чувствовала себя параноиком. Наивно верила, будто просто напридумывала себе всяких глупостей… Люська права: Байгозин способен искалечить не одну судьбу. Другое дело, что Таня не находила в себе моральных сил, чтобы спасти таких же униженных и оскорбленных дурочек, как она. Это было бы благородно, да. Но копаться снова и снова в похождениях бывшего, подспудно представляя, в каких позах он сношал случайных женщин, пока она, Таня, пускала слюни и грезила о белой фате? Нет, слишком тяжко и омерзительно. Она не Человек-паук и даже не летучая мышь, чтобы встать на страже справедливости ценой собственной жизни. Если бы Таня и превратилась в какого-нибудь супергероя однажды, то уж скорее в девочку-мышь. А таким положено сидеть в норе и не высовываться.
Конечно, вслух признаться в подобном малодушии Таня не могла. Уж не Люське, это точно. А потому из-за того же пресловутого малодушия Таня попыталась изобразить благородство.
– Пусть