по дорогам машины, вечно спешащих куда-то людей. То, что в Америке называют снежной бурей и объявляют национальным бедствием – в Москве обычный снегопад, коих бывает по десять-пятнадцать штук каждый год.
Но очень скоро этот снег станет грязно-коричневым месивом, наполненным и окрашенным автомобильными выхлопами, мусором, разбрасываемыми коммунальщиками въедливыми реагентами, собачьими экскрементами и прочими отходами человека, нещадно выкидываемыми на все дороги и во все дворы. Москва, если глянуть на нее с птичьего полета, станет тем же скоплением унылых серых строений, между которыми врезаны бесконечные чёрные реки и ручейки городских коммуникаций. И даже скорое наступление любимых весенних праздников не отвадит от мыслей, что я живу в самом загаженном городе земли, при этом ещё и плачу за это больше, и качество жизни здесь хуже, чем где-либо в Европе.
А страх приходит вместе с кружащимися в потоках фонарей снежными хлопьями: я знаю о грядущей катастрофе, до неё осталось очень немного времени, и у меня по-прежнему нет ни намёка, ни идеи о том, что и где это может быть.
Я понимаю, что их канал связи работает нестабильно из-за наличия рядом огромных масс – зданий, мостов, подъёмных кранов, тех же автомобилей, в конце концов. Поэтому даже те скудные данные, что я смог получить, в нынешних условиях – просто удача! Наверное, в старые времена, когда не было больших городов, дома строились из дерева и люди были не обременены нынешними проблемами, послания передавались им более точно, четко, да и принимало их несравнимо больше контактеров – тех, кто мог слышать далекий голос из будущего и, следуя ему, пытаться изменить ход истории. А что же сейчас? Да, наверное, его слышу не только я. Может быть, кто-то ещё знает о том, что произойдёт и может даже пытается это предотвратить. Ну, а может и наоборот: этот голос слышит тот, кто это все готовит и даже вдруг готовит именно поэтому. Я не знаю. И я ищу. Я должен сделать это даже не ради себя, а ради своих любимых детей, которых у меня отняли, увели после развода. Я должен их защитить, во что бы то ни стало.
Итак, что у меня есть? И что я знаю сейчас?
Скорее всего, это не что-то глобальное: наводнение, землетрясение, падение метеорита и прочая стихия, ибо человеку или группе людей, даже осведомленных, все равно не под силу это изменить и предотвратить.
Это что-то техногенного характера: взрыв, заражение, выброс, авария – то, что может сделать человек и что поразит сразу большую территорию и тысячи, десятки тысяч людей. И это произойдёт здесь, в Москве, или в ближнем Подмосковье, и так неожиданно, что никого не успеют, не смогут увезти, эвакуировать, спасти.
Наверное, это не теракт, ну или не теракт в классическом смысле слова, подготовленный некоей организацией – иначе ФСБ и прочие сильно заботящиеся о стране службы уже бы давно его предотвратили – у них там точно есть те, кто слышат глас и следуют согласно его указаниям. Любая тайная организация привлекает к себе внимание сразу и не успеет, при эффективности нынешней государственной