поднялась рука подушкою. Порченая кровь растеклась по плечу и ударила в голову.
Глаза опускались глядеть, что с человеком сделалось за короткое время: весь дрожжевой стал, рыхлый. Ткни, казалось, его пальцем посильней, дурной воздух засвистит наружу.
Откуда такая напасть налетела?
– От Оглядки! Откуда ишшо-то? – разорялась в бондаревом дворе Закуриха. – Теперь сами видите, почём слово моё? Попомните вперёд: она и бондариху туда же спровадит! Ведьме это край надобно: кому она ишшо-то, окромя Вознесюшки, своё колдовство передаст.
– С нами крестная сила! – пугались в толпе бабёнки. – Спасать надо Вознесюшку, пока не поздно.
– Да как спасёшь-то её?
– Думать надо как!
– Чо тут думать, чо ждать? – настаивала Степанида. – Айда прямо счас до Оглядки! Пущай лучше добром помирает, не то в избе её заколотим и трубу заткнём. Пошли, бабы! Может, успеем ишшо Вознесюшку спасти?!
Чёрт её знает: может, и взбеленился бы народ Закурихиной беленою – вроде к тому шло. Только в ограде сказал кто-то громче других:
– Помер Вознеся! Перестаньте горланить!
Перестали покудова.
Только похоронили бондаря, не отвели и девяти дён – вот те на! Бондариху скрутило: и живот, и живот… и ничего ей стало не надо… Померла бондариха, как в гости ушла.
Тут уж со Степанидою даже бойкие бросили спорить. А её, того тошней, прямо в сучок потянуло! Кулаками трясёт:
– Я те покажу, нечистая сила, как людей со света сживать да со двора мужиков выпроваживать! Дай тольки времечка, вознестись на небеса святой бондарихиной душе…
– Надоела ты, тётка Степанида, со своей грозой, – осекла как-то Закуриху сама Вознесюшка. – Что ж ты в добрые-то по чужой спине лезешь? Зря стараешься. Ведь сколь ни куй, а из алтына не выкатится полтина.
– Вот она, выучка Оглядкина! – тут же кинулась Степанида правоту свою доказывать. – И в самом деле, спасать тебя пора.
На сороковой день от смерти матери собрала Вознесюшка в доме своём поминки. Ещё и народ не успел путём сойтись, вот ли бежит по улице махонька девчоночка соседская да кричит в отворённое оконце:
– Тётка Вознеся, бабка Оглядка помирает!
– Как ты знаешь, Дуняша? – высунулась на улицу молодая хозяйка.
– Щас-ка сама видала, – щебечет махонька у оконной створки. – Плетётся старая с огорода, согнута-пересогнута вся… «Ох-ох!» – охает. Еле ноги взволокла на крыльцо… упала там… В самую избу ползком поползла…
До конца-то девчоночка ещё и не досказала, а уж народ сыпом посыпал к Оглядкиной избе. Закуриха вперёд всех летит, ажно подол к ногам прилипает.
Мигом собралась на улице толпа, и Вознесюшка сюда же торопится.
Степанида руки перед нею расставила:
– Куда? Колдовство перенимать?! Ах ты, бесстыжая! Ни отец, ни мать ей не памятны. Рвётся скорее ведьмою стать…
– Пусти! – не слушает её Вознесюшка. – Там же человек больной…
– Не пущу! Нам и одной колдовки по горло хватило.
– Да ты сама, тётка Степанида, хуже всякой