особенно впечатляющий вид: горные отроги, различимые своими оттенками даже в темноте, рисовали в небе причудливую линию, и та часть заливчика, которая лежала перед ними, замыкалась виллой «Мария», выступающей над водой, словно нос корабля, который вот-вот устремится к далёким горизонтам. Здесь мы сделали небольшую остановку.
– Чудо! – воскликнул Алексей Артамонович и застыл на месте, будто только сейчас её увидел. – Кому принадлежит? Силовику из Омска? Сербскому министру? Депутату Европарламента?
– Наш русачок, – ответил я с усмешкой.
– Наши русачки, – сказал Алексей Артамонович, – впали в первобытное мышление. Ведь как рассуждали тогда – если мне удача, значит, меня любит Бог. А если удачи нет, то нет и Бога… Довольно остроумное доказательство бытия Божия, ничем не уступает прочим теодицеям, – добавил Алексей Артамонович.
Я, насколько позволяла чужая тайна, уверил Алексея Артамоновича, что здесь мы имеем дело с противоположным случаем и что владелец виллы «Мария», – так и подмывало назвать его злополучным, – вовсе не причисляет себя к любимым чадам Господа, скорее наоборот.
– Вот и выходит, что необходима личность, которая была бы обязана, – он подчеркнул это слово, – исправлять эти заблуждения.
Потягивало водорослями. Зелёный свет маяка неутомимо освещал чешую воды. Мне уже закрадывались догадки, что Алексей Артамонович исповедует монархизм, но, конечно, куда более высокого полёта, чем пресловутая крымская прокурорша.
– Кстати, пришла мне на память одна история. Лет десять назад ездил я в Болхов – это городок в Орловской области – к одной древней старушке-сказительнице. Железной дороги там нет, и мне пришлось взять машину до Мценска. Зимой было дело… Гляжу – стоит на обочине монах. Откуда он взялся – ума не приложу! Как из-под земли вырос. От обочины до леса – целина, расстояние порядочное, следов не видать, да и не видел я, чтобы он шёл с той стороны… Среча! – с восхищённым смирением изрёк он своё любимое слово, хотя и не в том значении, которое отстаивал в своих трудах. – Водитель предложил подбросить его, я, конечно, не возражал, – оказалось, он ехал в Мценск в аптеку. Дорогой мы разговорились и, оказалось, кое в чём сошлись. «Батюшка, – сказал я, – вот бы нам царя хорошего». И знаете, что молвил мне сей загадочный муж? «А достойны мы хорошего царя?»
Вопрос и вправду заслуживал отнюдь не праздного размышления. Мы уставились друг на друга, мучительно решая эту задачу. Вода лениво плескалась у наших ног, и камни, выступающие из неё беспорядочными грудами, глянцево блестели.
– Может, хватит уже и Бога, – нерешительно возразил я.
– В России нельзя без посредника, – без обиняков заявил Алексей Артамонович. – По-другому у нас ничего не получается. Скверно другое. Те, кто в наши дни претендует на это место, увы, одержимы такими низкими стремлениями, которые тянут нас назад.
– Пётр тоже был посредником? – усомнился я.
– Отчасти, – сказал Алексей Артамновович, – поскольку он побуждал людей идти вперёд,