Никифорович. – Два раза. – И показал зачем-то на пальцах – два.
– Неважно, милый, – успокоила его представительница, – Семь раз проверь – один раз поверь.
Видимо, она имела опыт в таких делах, потому что сразу прошла на кухню и заглянула во все кастрюли. Потом отворила дверь в мою комнату, увидела на стене боксерские перчатки и спросила:
– Это что?
– Перчатки, – ответил я.
– Для чего?
– Для бокса.
– Так, так, – сказала представительница и потыкала перчатки пальцем. – Чтобы, значит, следов не оставалось.
– Каких следов? – не понял я.
– На теле человеческом! – зловеще округлила глаза представительница.
Она задержалась на пороге, окинула соболезнующим взглядом угрюмо молчавшего Ивана Никифоровича и поджала губы.
Четвертый вечер мы провели в сквере, на скамеечке. Иван Никифорович достал из внутреннего кармана несколько журналов с кроссвордами и сказал:
– Вентиляция мозгов. Очень полезно на свежем воздухе.
Дотемна мы вентилировали мозги, а потом со всеми предосторожностями отправились домой. Мы прошли через соседний двор, прокрались вдоль дома, чтобы нас не заметили с балконов, выключили свет в подъезде и ощупью, стараясь не топать, стали подниматься наверх.
– Пять, шесть, семь, – шепотом отсчитывал марши Иван Никифорович.
На площадке четвертого этажа ктото зашевелился.
Иван Никифорович вскрикнул и зажег карманный фонарик.
Возле нашей двери сидел на корточках представитель.
– Ну-с? – яростно спросил Иван Никифорович. Представитель поморгал глазами и сказал:
– Закурить вот ищу…
Я отдал ему всю пачку.
Он осторожно выбрал одну сигаретку, возвратил пачку и пошел за нами в квартиру.
– Что вам еще?! – зашипел Иван Никифорович, отрезая ему дорогу.
– Спичку, – пробормотал тот.
Иван Никифорович выстрелил у него перед носом пистолетом-зажигалкой.
Представитель отшатнулся, слегка побледнев, но назад не повернул.
– Кхе, ххе, – сказал он, прикурив. – Посмотреть надо бы… То да се… Пятое – десятое.
…Двенадцатого представителя мы ждали с большим нетерпением. Волновались. Иван Никифорович даже расстелил в коридоре новую дорожку. Но я критически осмотрел ее и сказал:
– Пожалуй, лучше убрать. Пол у нас хороший. Еще запутается в ней, чего доброго.
Наконец раздался звонок. Я открыл дверь и сказал, кланяясь и отступая:
– Добро пожаловать! Просим! Очень рады!
Тем временем Иван Никифорович предательски зашел гостю в тыл и сделал ему подножку.
– Держи! – хрипло крикнул он, навалившись на представителя животом. – Хватай его!
Потом мы взяли его за руки и за ноги, вынесли на площадку и… Он жил двумя этажами ниже.
Завтра нас с Иваном Никифоровичем опять будут судить.
КАРАНДАШ
– А тебе я привез вот что! – сказал