резни.
Залежавшись в постели, он слушал жену, глядя на утреннее чистое небо, и, казалось, видел его впервые… А дело касалось вьюночка.
Директор интерната, а также доброжелатели даже не решались сообщить лично Алексею Орлову и поэтому передавали через жену. Просили ее как—то деликатно и по—семейному преподнести своему героическому и мужественному супругу эти известия, – по причине того, что известия—то были, увы, самые скользкие и похабненькие, и скандальные слухи уже готовы были вот—вот поползти во все концы.
Мальчик—вьюночек, тихий омуточек преподнес такой сюрприз, что все ахнули. Запоздало прозревший педагогический состав училища был совершенно деморализован происходящим у них под носом и находился в полуобморочном бездействии, а также в ожидании, когда разразится скандал и когда без разбора полетят головы за допущение в стенах привилегированного интерната подобного безобразия.
С того момента как в интернате якобы с инспекцией и шефскими намерениями побывала комиссия, в составе которой находился небезызвестный «черный человек», последний вдруг проявил редкую заботливость и внимание в отношении воспитанников и зачастил с визитами. Он и мальчик—вьюночек (до того ничем не выделявшийся среди товарищей) по каким—то, тогда еще неведомым причинам, мгновенно и обоюдно—активно вступили в какие—то личные отношения. Вообще—то, директор что—то такое слышал, – знал, что за неожиданным «покровителем» влачится шлейф самых грязных слухов, но, с другой стороны, учитывая его чрезвычайную влиятельность в коридорах власти, предполагал, что такое его внимание к мальчику и интернату объясняется непосредственным негласным ходатайством блестящего элитного офицера Алексей Орлова, также принадлежащего к высшим сферам, – причем именно этим в дальнейшем похвалялся и сам мальчик, которого влиятельный покровитель регулярно забирал для шефского общения в длительные прогулки… На самом же деле за этими милыми прогулками скрывалась самая что ни на есть непотребная связь, о которой, как уже было сказано, стало известно слишком поздно.
Более того, и стало—то об этом известно опять—таки от вьюночка—мальчика, превратившегося в настоящую шлюху и очень скоро совратившего своим «обаянием» одного товарища за другим, а затем ставшего зачинщиком коллективных оргий в спальных палатах и душевой. Одну из таких тайных оргий открыл воспитатель, в ужасе бросившийся к директору. Немедленное разбирательство без особого труда выявило распространителя непотребства – недавнего тихоню.
Первые ужас и замешательство воспитателя и директора, которые просто лишились языка, перешли в затяжной шок, когда оставленный для индивидуальной беседы юноша не только не повинился, но вместо этого со взвинченной развязностью заявил, что все происходящее – личное дело каждого. Что сейчас не те времена. Что, дескать, даже общество не считает подобное предосудительным