до ворот Деркхольма, их встретили два безмолвных грифона – Дон и Лидда. Кит, исходя из каких-то своих соображений, настоял на гармонирующих парах. Дону и Лидде исполнилось по тринадцать лет, они были одинакового, очень красивого золотисто-коричневого цвета и одинакового размера. Разница заключалась в том, что Лидда была, мягко выражаясь, фигуристой, а Дон тощим. Стоило ему расправить крылья, как наружу сразу проступали ребра. Это очень беспокоило Мару.
Грифоны провели Квериду и Барнабаса по прямой аллее (Дерк провозился за полночь, но так и не сумел найти достаточно места для того, чтобы заставить ее виться, как ему хотелось) к огромной террасе. Там они вежливо поклонились и расступились, пропуская волшебников вперед. Вероятно, по прискорбной случайности во время перемещения сада вышло так, что куст плотоядных орхидей обосновался прямо под лестницей. И когда Кверида прошла мимо, на нее тут же устремилось несколько дюжин хищных желтых цветочков. Кверида повернулась и посмотрела на них. Под ее взглядом орхидеи поспешно попятились и забились поглубже под лестницу.
Вытащенные на террасу разнообразные столы превратились в один длинный стол, накрытый белой скатертью – на нее ушло два десятка полотенец, – а разнокалиберные стулья сделались совершенно одинаковыми и весьма изящными. Вперед выступила Мара в элегантном парчовом платье, плоде трудов Шоны – именно сестра Блейда старательно сшила вместе два фартука и скатерть, служившие ему основой, – и указала гостям их места.
За Марой шел Дерк. Накануне Шона и Мара допоздна трудились над нынешним его нарядом. Он был пошит из бархата цвета индиго – идея принадлежала Калетте, – а в складках струящегося плаща проглядывало звездное небо. Это было настоящее ночное небо и настоящие звезды, хоть они и казались маленькими и далекими. Кверида, естественно, это диво проигнорировала.
– Я рада, что вы проявили благоразумие, волшебник Дерк, – сказала она.
– Не благоразумие, а смирение, – отозвался Дерк.
Вчера, пока он в темноте трудился над садом, он сообразил, что сможет вынести все это, только если пообещает себе заняться какой-нибудь совершенно новой разновидностью животных – сразу же, как только все это безобразие закончится.
Барнабас же, подобно всем прочим прибывающим волшебникам, был совершенно очарован плащом.
– Это что, настоящее небо? – тут же спросил он. – А как это сделано?
Дерк приподнял руку, взглянул на чудный плащ – а подбой так трудно было закрепить! – и сказал:
– Да это просто одна из маленьких вселенных Мары.
Мара оскорбленно отвернулась и повела Квериду к предназначенному для нее креслу. Похоже, им было о чем поговорить. Дерк мысленно проклял Оракула. Не то чтобы он уж очень сильно недолюбливал Квериду, но из-за всей этой ерунды с Темным Властелином их отношения с Марой и так уже обострились, и Дерка томило предчувствие, что в конечном итоге они могут совсем отдалиться друг от друга. Он мрачно сказал Барнабасу:
– Мы решили разместить вас с Кверидой на том конце, где будет сидеть мистер Чесни.
Когда Барнабас уселся на золоченый стул, который,