Между белыми и красными. Русская интеллигенция 1920-1930 годов в поисках Третьего Пути
большим интересом ожидаю от Вас ответа на посланные Вам мои письма. Я так давно ничего не имею ни от Ключникова, ни от Потехина, что начинаю утрачивать чутье тех внутренних сменовеховских интуиций, которые стоят за газетным «парадным крыльцом»[252]. Ужели эти интуиции – окончательно в сфере интернационально-коммунистической идеологии? Ужели, кроме тактики, у нас нет с Вами ничего общего и мы – не спутники, а только попутчики?..»[253]
Интересные размышления о будущем сторонников «Смены вех» можно почерпнуть из записи от 1 января 1923 г. дневника Н. В. Устрялова:
«Ну, еще год. Что-то даст наступивший?..
Весна нашего «большевизма» кончилась. Большевики нас теперь ругают чуть ли не по-прежнему. Особенно меня. И сам сменовехизм перестал быть единым течением, внутренне расслоился, дал менее, чем обещал. Ключников поссорился с «наканунцами», наканунцы «отмежевались» от меня, ну а я чувствую идеологическую свою отчужденность и от наканунцев, и от Ключникова… Бобрищев-Пушкин, впрочем, полагает, что корень этой разладицы не слишком глубок…
Да, коммунистическая печать подчас готова в нас видеть чуть ли не «новый фронт»… Нелепо, хотя, если хотите, и естественно: нелепо потому, что мы ни в какой степени не посягаем на советскую власть и вполне лояльны в отношении к ней, естественно же потому, что мы – исчадие тех необуржуазных, послереволюционных стихий, которые, спущенные нэпом, душат в лояльных объятиях коммунистическую мечту. После, если эта мечта огрызнется, – а, кажется, она уже огрызается…
От Ключникова – ни строчки с самой Генуи, откуда он прислал маленькую открытку. «Советов не даю, но нужно идти вперед, чтобы не быть в противоречии с настоятельными требованиями истории…»
А в Москве он, по-видимому, успеха все же не имел – именно в силу этого своего неумеренного желания «не быть в противоречии». По крайней мере, судя по отзывам самих коммунистов (переданных мне редактором владивостокского «Красного знамени», недавно сюда приезжавшим), его выступления были «настолько медовы, что становилось приторно». И великолепное добавление: «Вот Бобрищев-Пушкин – тот, по-видимому, искреннее!..» Бедный Юрий Вениаминович[Ключников] – его горе именно в том, что мед его пафоса действительно самый искренний!.. Но, увы, нужно уметь смотреть на себя и со стороны…
Так что же все-таки делать? На днях обсуждали этот вопрос с Яшновым и Диким в связи с выходом третьего выпуска нашей «Русской жизни», производящим определенно «правое» впечатление и способным взбудоражить коммунистическую печать, уже облаявшую второй выпуск (в «Сибирских огнях»). Что же делать? – «Леветь»?..
Не дразнить гусей. Не срывать коммунистического фигового листка с «эволюции» нынешней России. Тут есть резонные основания, отмеченные как-то Бобрищевым-Пушкиным в одном из писем. Но что же писать? Самим украситься фиговым листком? Выйдет ли что?..»