говорит юноша.
Она ставит поднос на столик рядом со мной и обнимает брата.
– Кааро, это мой брат, Лайи. Лайи, Кааро – мой друг из Роузуотера.
Я поднимаюсь и протягиваю ему руку, но он тепло обнимает меня, и я отвечаю тем же. Он тверд, точно машина, мышцы его словно натянутые канаты – они не просто для показухи.
Аминат опускается на колени и осматривает лодыжку Лайи – на ней мозоль и ссадины от браслета. Все-таки шрамы у него есть, я ошибся. Она недовольна.
– Ты ее не обрабатывал, – говорит она. И уходит, прежде чем я успеваю сказать хоть слово.
– Ты из Роузуотера? – спрашивает Лайи.
– Да.
– Пойдем со мной. Я тебе кое-что покажу, Кааро. Кааро. Хмм. – Он поднимает взгляд и, кажется, пробует слово на вкус, повертев его у себя в голове. – Твое имя значит «Доброе утро».
– А твое значит «Богатство мимолетно». И что из этого?
– Необычное имя, вот и все.
– Все имена когда-то были необычными.
– И то правда, – он, кажется, удовлетворяется этим и ведет меня в свою комнату, таща за собой цепь. С обеих сторон от двери – по два огнетушителя и по ведерку с песком. Живущие здесь, должно быть, привыкли к звуку. Я замечаю, что цепь прикована к железному кольцу, приделанному к полу сбоку от двери в его комнату. Обиталище Лайи выглядит огромным и явно состоит из нескольких комнат, между которыми сломали стены. Западную стену из конца в конец занимают книжные полки метров двадцать в длину. Окна забраны решетками. Есть световой люк, на нем тоже решетка. В дальнем конце прямоугольного помещения – гири, боксерская груша и беговая дорожка. А еще – рабочее место с дисплеем-сферой. Я такие только в журналах видел. Это прозрачный пластиковый шар с проходом для пользователя компьютера. Вся внутренняя поверхность – это дисплей. Говорят, это лучше, чем голополе. В разных местах комнаты в полу утоплены еще несколько железных колец.
В жилище Лайи царит чистота на грани невроза. Нигде ни пылинки. Все на своем месте, и единственный источник беспорядка – мы, потому что мы движемся. Он открывает шкафчик и роется в нем, пока не находит старый, поломанный розовый мобильник. Экран разбит, но все кусочки на месте, словно фрагменты пазла.
Он передает телефон мне.
– Я купил его в Нимбусе.
– Тебя обманули. Он не заработает. Это машинка 2040, что ли, года.
– Я его купил не для того, чтобы звонить. Просто хотел показать тебе, откуда взялось видео.
– Какое видео?
Он щелкает пультом, и в воздухе перед нами формируется черное плазменное поле, и на нем проступает изображение. Изображение движется, и место, где его сняли, мне знакомо.
– Временных меток нет, но я уверен, что ты это уже видел, – говорит он.
Изображение с камеры наружного налюдения, день клонится к вечеру. В кадре незастроенная территория, за исключением единственной залитой гудроном дороги да одинокой цепочки столбов с проводами. На земле дымится рухнувший черный армейский вертолет, но толпу, что удивительно,