ими Л. Тика, Э. Т. А. Гофмана, А. Бертрана и А. Шлегеля[141]. Применительно к теме итальянской комедии масок и маскарадов в изобразительном искусстве круг источников заимствования уже был очерчен – это, в частности, Ватто, Бердсли, Латуш и Кондер.
Наиболее заметные различия в трактовке сюжетов и отдельных персонажей могут быть выявлены в сравнении работ Сомова с произведениями художников XVII в., обращавшихся к темам комедии дель арте. В случае последних видна их непосредственная связь с фольклорными корнями итальянской комедии. К. Жилло и Ж. Калло, изображая персонажей комедии масок, черпали от ее истоков. Их герои укоренены в средневековом прошлом Европы и несут ряд черт языческих прообразов масок[142]. Об этом можно судить по передаваемой художниками экспрессии, ярким эмоциональным контрастам – как в серии гравюр Калло «Les balli di Sfessania» (нач. 1620-х) или какими они явлены Жилло в «Les deux carrosses» (ок. 1707). Когда художники XVII в. изображали большие праздники с участием масок, они показывали их бытовую сторону, подчеркивали народный характер и свойственную им специфическую красочность: в качестве характерного примера можно привести картины П. Лонги или «Карнавал в Риме» (ок. 1650–1651) И. Лингельбаха из Музея истории искусств в Вене.
Уже художники середины XVIII в., такие как Ватто и Ланкре, привнесли в образы комедии дель арте личное, относящееся к индивидуальным качествам каждого человека и его мировосприятию. Два луврских Пьеро[143] обнаруживают не только более тонкую, маньеристичную разработку этого образа: вполне можно вообразить, что за образом, за маской различимо нечто, свойственное самому актеру, исполняющему роль Пьеро, его собственные чувства и переживания. В то время как Калло и Лингельбах изображают исключительно маски итальянской комедии, а Ватто и Ланкре демонстрируют нечто помимо них, маски Сомова – вновь лишь маски, однако лишенные связи с праистоками. Все произведения Сомова, связанные с комедией дель арте (исключение составляют только имеющие декоративную функцию отдельные заставки и концовки), представляют собой любовные сцены или символические изображения, раскрывающие тему чувственной любви. Арлекин, Пьеро и Коломбина представляют собой упрощенные – стилизованные – типы любовников, олицетворяющие настойчивость и предприимчивость (Арлекин), мягкость и безволие (Пьеро), непостоянство и стремление к наслаждениям (Коломбина). При этом персонажи итальянской комедии масок появляются на театральных подмостках всего один раз – в одной из иллюстраций к «Книге маркизы»[144]. Сомова интересует не театральное действие, разыгранное актерами в масках, а действия замаскированных персонажей в воображаемом пространстве, стилизованном под убранство европейских дворцов XVIII столетия. Заметим, что если Ватто или даже Латуш изображают театральное действие с участием людей в масках, то Сомов показывает тотальный травестийный маскарад.
Вопреки канонам комедии дель арте у Сомова каждая из масок может быть в любой момент заменена другой, и Пьеро с легкостью превратится