нежданно. Ох, что творю, что творю…
– Пашенька, милый, это же ты? – Сейчас, главное, максимально идиотский вид сделать, как у всех его кукол.
Ха, как отпрыгнул-то. Господи, помаду-то с лица утри! А дамочку прикрывает, не светит…
– А с кем это ты здесь? Паааш, ну мы же договорились, что искать девушку для секса втроем будем вместе. А вдруг, она мне не понравится? Ты же сам потом расстроишься, что я недовольна… – Главное сейчас – не заржать. Потому что очень хочется не смеяться, а именно ржать, да так, что сил нет сдерживаться. Потому что… Ой, ну почему у меня фотоаппарата с собой нет? Такое лицо вытянутое, хоть бы челюсть чуть-чуть подобрал… Зато полностью ко мне развернулся, а из-за его плеча выглянула прибалдевшая брюнетка. Очень, кстати, симпатичная. И не менее – знакомая.
– О, Инга Петровна, это Вы? – Конечно, кто же еще. Милая мамаша нашего воспитанника. Та еще холеная стерва. – А Ваш муж не будет против наших забав?
Ага, любопытство на ее лице потухло, зато щеки загорелись, прямо под цвет маникюра. Какая стильная, однако, женщина.
Быстро смекнула, что пора валить и проскользнула мимолетной тенью. Молодец, уважаю сообразительных.
Дело за малым – пока товарищ стоит, обалдев от возмущения, подойти и хлестануть ему пощечину. Ох, как давно руки чесались. А теперь и повод есть – не прикопаешься.
Глава 9
Вот зараза-то, а не женщина! Вспомнить бы, когда мне последний раз по лицу давали? Ну, мужики били – было дело, не раз. Давно, правда. Сейчас все больше на словах сражения… А женщины? Не помню таких случаев. Либо поводов не давал, либо смелости не хватало.
А у этой – смелости, похоже, через край, а поводов и не нужно. Я ведь и понять толком не успел, что происходит – сначала Инга эта накинулась, затем – Ленка нарисовалась. Инга, понятно, все пытается прошлое разворошить, вернуть былые воспоминания. А мне они – зачем? Мало, что ли, свободных женщин? Не хватало еще с Юркой, мужем ее, поссориться…
Да, не сообразил сразу, к чему дело идет, когда она потащила меня смотреть на розы, подаренные матери в прошлом году (додумались – притащили две целые клумбы). Ну, если честно – сообразил, но надеялся, что пронесет, и как-нибудь от нее отделаюсь.
Да что уже врать-то себе? Когда повисла у меня на шее – не сильно-то и сопротивлялся. Понимал, что зря поддаюсь, но поддавался. Зачем? Давно уже не хочу ее так, чтобы плевать на мужа и на приличия. И не ведусь на щедрые авансы.
А тут – от злости, от неудовлетворенности, да еще хрен знает, от чего, решил ответить. Всего-то и сделал, что приобнял в ответ, а она – вон, как полыхнула. А мне еще никак не отойти было от ощущений, как Ленку обнимал. Странное, двойственное чувство – держишь в руках одно женское тело, а думаешь – о другом. О котором и век бы не вспоминать, а вот – поди ж ты! Сначала самолюбие зацепила, потом беспокоиться начал, а теперь – совсем п..ц. Приехали. Возжелал юной невинной плоти. Насчет невинности, конечно, я не заблуждаюсь. Но вела она себя так, словно воспитанница Смольного, которая впервые за десять