внимании двигает человеком и обществом. Внимание – главная ценность мира. Ты слушаешь? Посмотри на вездесущую рекламу – дело вовсе не в приобретении статуса и материальных благ, как бы навязчиво ни преподносилось это изобилующими ценниками, а в самой сосредоточенности человека на навязываемом предмете. Без наблюдателя этот предмет исчезнет как явление. Материальные привилегии – это одновременно следствие, ширма и признак добытого внимания. Всё в мире тем или иным способом требует к себе именно его. Наташа Ростова, теория относительности…
– Нефертити! – посмеялся Александр.
– Нефертити, Антарктида, космос, парады меньшинств, Толстой, Романовы, Эдвард Мунк, Моцарт, Украина, утконос! Все тянут одеяло внимания на себя: прочти обо мне, послушай меня, посмотри на меня.
– Утконосу внимание человеческое боком обходится! – замечал Александр.
– Что? Хорошо, утконос – особый случай. И я не исключение, – не останавливался Шишликов, – мне самому требуется от мира внимание. Но, как и утконосу, не абы какое.
Александр звенел длинной чайной ложкой о стенки крупного трёхсотграммового стакана, растворяя сахар.
– Без внимания полиции, вирусов, некрасавиц можно и обойтись – такого рода внимание не даёт, а отнимает силы и усиливает тяжесть и неуверенность. Такого рода внимание вынуждает в ответ уделять своё собственное, тратить его на то, что не хочешь. Такое внимание похоже на крюк, за который тебя то и дело вытягивают из полноводной реки жизни на берег. И хорошо ещё, если после крюка можно быстро восстановиться – отряхнуться и лететь дальше. А то ведь и крылья подрежут, и печать поставят, и вот ты уже неволен в собственном внимании – дань тому, дань сему. А вот лёгкое внимание красивых глаз, благожелательная улыбка в мгновенье ока открывают новые жизнеутверждающие ресурсы, запускают по капиллярам радостные сигналы всем клеткам: «Жизнь! Жизнь! Жизнь!»
Александр поперхнулся и, придя в себя, заключил:
– Без внимания глотнул!
Шишликов не жалел собеседника и, развивая тему, дошёл до того, что внимание само определяет картину окружающего мира. Чем больше он делился этим с Александром, тем трудней было тому думать и отвечать.
– Не могу представить, что когда-либо где-либо было иначе: внимание определяло мир всегда – в этом нет никаких сомнений. Выходит, что внимание абсолютно вне времени. Более того, время, как и пространство, тоже следствие и продукт внимания.
У него захватывало дух от перспективы освободиться от времени. Достаточно было найти проводника, мастера. Но было и страшно. Страшно из-за таких открытий навсегда остаться одному и лишиться любви. Внимание и любовь разделялись в его представлении огромной пропастью. Логически это не объяснялось, скорее наоборот: логика требовала, чтобы внимание было первично по отношению к любви. Что любовь – вид внимания. Только ему чувствовалось, что внимание и любовь неродственны. Время и внимание родственны, явления и внимание родственны, а любовь оставалась самой