милая Ханни, хотя никакой вины за собой не помнил. Дворец меня впечатлил – огромное каменное строение, больше похожее на замок с высокими стенами, рвом, подвесным мостом. В воротах дежурили два огромных стражника в латах. Таких огромных, что даже сидя на коне, я оказался на голову ниже их. Когда я назвал свое имя, один из стражников поднял забрало. Это был огр, Ханни! Самый настоящий огр, зеленолицый и клыкастый! Как я только сумел справиться со своими чувствами и не пустился наутек? Огр зло глянул на меня и указал когтистой лапой в бурых пятнах в сторону высокой башни. Перед башней я заметил большую виселицу и незнакомых мне людей, которые готовились к казни. Да, прямо у меня на глазах трое стражников вывели на эшафот невысокого толстенького человека, и еще один человек во всем черном зачитал приговор. В чем обвиняли приговоренного, я не расслышал, потому что было далеко. А когда подъехал ближе, толстяк начал причитать и плакать, но палач быстро накинул ему петлю на шею и вмиг вздернул. Ловко так, быстро, раз, и он уже в воздухе ногами дергает. Тут я различил дощечку на груди толстяка. На ней было что-то написано. Оказалось, приговоренный был вором – крал деньги, выделенные на строительство флота из королевской казны. Что ж, я думаю, поделом. А почерк у меня лучше.
Привязав Бульку к коновязи, я постучался в двери и через короткое время был препровожден низеньким горбуном по лестнице в большой зал с жарко натопленным камином. В центре зала за большим столом сидел господин очень важного вида с бородой. Это оказался гном. Но не такой, каких мы видели в каменоломне за дальним пастбищем. Помните, когда мы с Вами играли в разбойников? Те были маленькие, горбатые, серые и усталые от работы в шахте. А этот важный, в богатых одеждах. Гном узнал мое имя и начал расспрашивать про тот отчет, который я составлял в Соснеце по просьбе майора Э.Пурси. Я честно и откровенно отвечал, правда, сначала немного заикался от волнения. Г-н Агов слушал меня и кивал головой, а потом спросил, откуда я взял итоговые цифры для отчета? Я сказал, что мне их продиктовал майор Э.Пурси. Тогда г-н Агов сказал, что если это правда – мне повезло, и велел убираться с глаз. Признаюсь, на улицу я вышел с явным облегчением. Но тут же стал свидетелем еще одной казни. Палач как раз вздергивал еще одного преступника, на его груди тоже была табличка, из которой становилось ясно, что этот преступник воровал фураж кавалерии Его Величества. В самых расстроенных чувствах вернулся я в казарму, и не застав там никого из наших, направился в таверну, где истратил целых три полуфера на крепкое вино, которое и выпил. Надеюсь, Ваш дядюшка простит мне такое расточительство. Не помню, как я добрался после этого до казармы, кажется, меня нашел и притащил дядюшка Готлиб, но хорошо помню, что ночью мне снилось посиневшее лицо повешенного вора фуража и его вывалившийся набок язык.
Утром я чувствовал себя просто отвратительно, поэтому такой неровный почерк, наверное, подхватил лихорадку. Лейтенант Э.Брэмм во время развода посмотрел на мое зеленое лицо и велел оставаться в казарме под присмотром дядюшки Готлиба. Вот и пользуюсь