кухню, я поставил перед ним чашку чая и тарелку с горячими бутербродами.
– Я не люблю чеснок, – сказал Гамигин.
– А я не люблю шаурму, – сказал я и взял самый большой бутерброд.
– При чем тут шаурма?
– Шаурмой меня вчера угощал полковник Малинин. Пришлось есть.
– Сочувствую, – улыбнулся Анс. – Что сказал полковник?
– Чекисты знают, что Айну Хууп – сотрудник Райского института высоких технологий. И подозревают, что святоши работают там над каким-то глубоко засекреченным стратегическим проектом. За стариками Хуупами они присматривали так, для порядка. Пока те не явились к нам в агентство.
– У чекистов есть хоть какие-то соображения насчет того, кто может стоять за похищением камеры?
– Откуда? – усмехнулся я. – Они ждут, что мы нароем.
Я взял второй бутерброд. И прежде чем откусить, от души сдобрил перцем.
– В Службе специальных расследований примерно та же история. Они очень хотят узнать, чем занимается Райский институт, но понятия не имеют, как к нему подступиться. Готовы щедро вознаградить за любую информацию.
– Понятное дело, – кивнул я. – А у Лои что?
Вопрос был задан не просто так, а с подтекстом. Я рассчитывал, что Анс вернется к теме наших с Лоей взаимоотношений и ее глупой идее покинуть агентство. Но вместо этого он сказал:
– У нее ничего не вышло.
– В каком смысле? – насторожился я.
– Она не смогла взломать защиту институтского сервера. Говорит, что в одиночку нечего и пытаться.
– А что, можно взламывать чужие серваки компанией?
– Спроси у Лои. Я в этом плохо разбираюсь.
Я доел бутерброд, запил чаем и поставил пустую чашку на стол.
– Выходит, мы застряли, как состав на сортировочной. – Я сложил руки перед собой на столе и посмотрел Ансу в глаза. – Или все же есть какие-то соображения насчет того, в каком направлении двигаться?
Гамигин мог обмануть кого угодно, только не меня. Уж я-то его знал, как дискографию Майлза Дэвиса. Он точно что-то припрятал в рукаве. Если и не джокера, то уж хотя бы козырного валета.
– Ну, ладно, Анс, выкладывай, что у тебя? – не вытерпел я.
С каменным лицом Гамигин достал из карман конверт и протянул мне.
Несколько секунд я держал конверт в руке, пытаясь угадать, что в нем? А потом – а, какая разница! – быстро достал фотографию.
Это был черно-белый снимок отражения лица в серебристом обрамлении витрины. Изображение было нечеткое, расплывчатое, местами рассыпающееся на пиксельные квадратики. Но тем не менее Гамигин сделал почти невозможное – у нас была фотография подозреваемого, по которой его вполне можно было опознать. Лицо было мне незнакомо. Абсолютно. Однако бледная кожа, светлые, будто обесцвеченные волосы, круглые, как пятидесятирублевые монеты, глаза, губы бантиком, маленький, вздернутый носик – пойдите, скажите мне, что это не ангел!
Ангел, чтоб ему пусто было! Во всей своей ангельской красе!
Ну почему? Скажите мне, почему если где какая мерзость