раскрыли бы этот обман. Даже если бы Слав, усаживаясь в седло, или уже покидая его, постоянно улыбался или же рассказывал бы о том, как ему не терпится вновь поскорее оказаться в поднебесье, любой пилот довольно-таки быстро понял бы, что перед ним обычный обманщик. Нельзя долго обманывать кого-то, если этот кто-то всей душой любит то, в отношении чего лжец говорит неправду.
Но всё это – лишь лирическое отступление. Ладно, – не совсем лирическое.
Всё дело в том, что Славу даже и в голову никогда не приходила мысль о том, что нужно кому-то лгать и говорить о том, что он любит летать на грифонах. Да, иногда он, забывшись, начинал даже наслаждаться полётом. Но всё это могло занимать лишь непродолжительные отрезки времени. После чего Слав, опомнившись, снова начинал с подозрением смотреть в разверзшуюся под ногами бездну.
Слав никогда не говорил, что полёт нравится ему, например, так же, как его жене. Поэтому-то ни для кого давно уже не является тайной подобное его отношение. В том числе – и для пилотов.
И по тому, как изменился взгляд пилота, который тот обратил на Слава, сразу же дал понять человеку, что и этот гном отлично осведомлён о его чувствах в отношении полётов. На какое-то время пилот даже потерял дар речи. И только спустя несколько секунд, сумев, видимо, сообразить, что то, что он только что услышал, не является плодом его воображения, что это не игра ветра с его слухом, спросил:
–Ты уверен?
Слав заставил себя кивнуть:
–Да, уверен. – Вот на этот раз он солгал. – Давай побыстрее!
Гном неуверенно кивнул. После чего, отдав все необходимые команды, заставил грифона подняться ещё выше. В ответ на вопрошающие взгляды, которые в их сторону бросали другие пилоты, гном успокаивающе махал руками. Видимо, этот жест имеет для пилотов какое-то определённое значение. Потому что, как только гном сделал это, остальные тут же успокоились и продолжили полёт, не меняя курса. И высоту они также сохранили, что и позволило грифону Слава, сделав несколько мощных взмахов крыльями, подняться чуть выше остальных.
Слав демонстративно не смотрел в сторону грифона Ласы. Не потому, что жена могла потребовать от него ответа. Ей трудно было бы это сделать, находясь на спине другого животного, отделённой к тому же от мужа воздушной бездной. Просто Слав опасался, что сам вид Ласы может вынудить его передумать. И он не сможет заставить себя совершить тот поступок, на который решился.
А поступок, на который отважился Слав, иначе, как безумным, назвать нельзя. Ну, или его можно отнести ещё к разряду самоубийственных. Подобрать ещё какое-то определение Слав так и не смог. А вот слова «безумный» и «самоубийственный» очень даже охотно родились в его мозгу.
Пилот, умело отдавая команды, заставил грифона занять позицию над раненым животным. И, как только их полёты выровнялись, гном посмотрел назад. Слав увидел в его глазах сомнение, смешанное с уважением. Гном спросил:
–Ты точно уверен?
Нервно сглотнув, Слав солгал уже во второй раз:
–Да,