он подошел, Давида обдало волной диких запахов: пота, земли, крови и дичи. Стас хмыкнул, сдвинул на ступени доску и достал из тайника ключ. Давид продолжал хранить молчание, рассматривая покрытые золотистым сиянием холмы. Стас не выдержал первым:
– Ты здесь, потому что опять случилась какая-то жопа.
Давид поднялся на ноги, окинув тоскливым взглядом просторы, залитые солнечным светом:
– Об этом ты мне и расскажешь. Что тут вообще происходит.
Стас снова хмыкнул, отворяя дверь:
– Такое впечатление, мы на совещании, и мне сейчас устроят… головомойку. – Он поднял брови, рассматривая дорогой костюм Давида. – Тебя давно уже все боятся. А когда ты выглядишь так, то я не чую ничего, кроме ужаса.
Давид пожал плечами. Он привык к дорогой, зачастую даже сшитой на заказ, одежде. Для конкурентов и партнеров это было показателем статуса, для всех остальных – предметом зависти. Давиду нравилось знать, что он обладает всем самым лучшим. У Стаса, покрытого грязью и животной кровью, был другой взгляд на жизнь. Потому он и прятался здесь, добровольно отправив себя в изгнание и делая вид, что все прекрасно. Впрочем, Давид не возражал: если Стасу нравилось врать самому себе, то ради бога. Ему вообще все равно – пока Крельск под присмотром, Стас может и дальше играть в одинокого изгоя.
Внутри было прохладно, сумрачно и пахло сухим деревом.
– На ужин кролики. – Стас кивнул на добычу. – Останешься?
Давид на секунду задумался. Почему бы и нет? Наверняка это поможет избавиться от ненужных мыслей о художнице и ее аромате.
– Останусь.
– Тогда помогай.
Он сунул Давиду в руки кроликов, а сам отправился на кухню за всем необходимым.
– Придется испачкать костюм.
Давид ничего не ответил. Он забрал протянутые Стасом ножи и вышел наружу, чтобы освежевать будущий ужин.
Два часа прошли в полном молчании. Стас никогда не был разговорчивым, а Давид боролся с самим собой за контроль над мозгом и телом. Костер громко трещал, выбрасывая в воздух снопы оранжевых искр. Стас медленно поворачивал то один, то другой вертел с аппетитно пахнущими кроликами. Солнце катилось к горизонту.
– Через два дня я собирался в Крельск. – Стас нарушил тишину, всматриваясь в стайку парящих в небе птиц.
– Знаю.
Лесник повернулся к нему:
– Если скажешь, зачем приехал, дело пойдет быстрее.
Давид уже и не знал, по какой причине сорвался сюда. Кто бы ни бродил по их лесу, если это действительно чужак, то прошло слишком много времени. Два дня ничего бы не изменили, хоть он и утверждал Вадиму обратное. Стас снова решил завести разговор:
– Пахнешь, как художница.
Давид резко вскинул голову. А он-то, когда успел узнать аромат Нейшиной? Да еще настолько хорошо, что учуял его на Давиде.
– И откуда же тебе известно, как она пахнет?
Успокоившийся было волк вновь поднял