ни снаружи. Есть в нем определенная мягкость, но это вовсе не признак малодушия. И горе тому, кто вдруг выберет его в мальчики для битья. Не атлетический у него вид, но с одного удара он ломает челюсть в двух местах.
– Там нам, кажется, что-то обещали, – хмуро глянул на Спартака Угрюм.
Фамилия у Паши такая – Угрюмов. Но и по жизни он такой же сумрачный, вечно чем-то недовольный, хотя, в общем-то, безобидный, если, конечно, дорогу ему не переходить. В Афгане Угрюм был пулеметчиком. Роста он невысокого, на голову ниже Бабая, зато в плечах шире. Если бы не старая, еще с детства, кличка, Спартак назвал бы его Квадратом. Все у него квадратное – и голова, и подбородок, и фигура. Даже мысли квадратные, в форме рамки, в которую он себя загнал. Работа, семья, дом – больше ничего другого в этой жизни его не волнует. И в эту драку он до последнего лезть не хотел. Если бы не деньги, его бы здесь не было. Хотя трусом Угрюма не назовешь: орден у него боевой, «духов», говорят, немерено положил. Но тогда он холостой был, а сейчас жена у него, такая же квадратненькая, и сынок – маленький квадратик. Угрюм для семьи себя бережет, и понять его можно.
Спартак тоже был в Афгане. В стройбате служил, школу-интернат в Кабуле строил, пока в Союз не вывели. До дембеля оставалось совсем чуть-чуть, когда он сцепился со старшиной. Не правы были оба, но в госпиталь отправили прапорщика с черепно-мозговой травмой. Армейские друзья разъехались по домам, а Спартак отправился в дисбат на три долгих года. Такие вот заслуги, в которых ничего героического…
– Обещали, – кивнул Спартак, глядя на работодателя.
Хазар направлялся к своей машине блатной походкой от колена. Будь у него брюки клеш, мел бы он сейчас пыль под ногами. Впрочем, джинсы у него широкие, свободные, в таких очень удобно махать ногами. Футболка на нем со знаком доллара, на капоте вишневой «девятки» лежала кожаная куртка, которую он снял еще до драки, чтобы не порвать. Нос у него всмятку, вся вывеска в крови, но улыбка до ушей. Как же, отбил наезд спортсменов-рэкетсменов из Москвы.
Хазар держал барахолку, бригада у него небольшая, чуть больше десятка бойцов, а тут целая орава нагрянула. Умри, говорят, или отдай рынок. А ребята наехали неслабые и до поживы жадные, потому что голодные. Не было у них ничего за душой – ни машин, ни оружия, автобус наняли, чтобы на разборку выехать. Хазар вывел против них свою братву, смотрит, недобор получается, а тут стройка на подконтрольной территории – Спартак со своей бригадой кафе выводит под крышу. Ребята молодые, горячие, на вид совсем неслабые. Пять человек – какое-никакое, а подспорье, вот он и обратился за помощью. А у Спартака с финансами напряженка, потому он и согласился. Тем более что не впервой.
– Ну, спасибо, братан! Даже не знаю, что бы мы без вас делали.
Хазар крепко пожал Спартаку руку, даже обозначил движение, будто собирался с ним по-братски обняться.
– На спасибо пожрать не купишь.
– Что верно, то верно, – широко улыбнулся Хазар.
Тип внешности у него славянский, но пробиваются