его не возьмет простое оружие. Он был мертв и холоден, как камни, но двигался и грозил живым, хотел выпить из них тепло жизни, не полной мерой отмеренное ему. Но его это не оживит и не согреет, а живых утащит за ним во тьму и холод Кощного владения*.
– Бегом, братцы! – севшим от страха голосом прохрипел Заренец, не стыдясь своего испуга. Лучше волк, лучше медведь-шатун, чем упырь! – Бегом, он чует нас! Дед, помоги!
Вешничи припустились бегом. Брезь тащил за руку Милаву, она скользила по грязи и чуть не падала, дрожа от страха, собственная промокшая коса тяжело била ее по спине и подгоняла: беги, беги, уноси ноги! Задыхаясь, Милава жадно ловила открытым ртом холодный ветер, горло ее заболело, в груди теснило, в боку кололо, ноги были как деревянные, а леденящий ужас гнал и гнал вперед.
– Не оглядывайтесь! – хрипел Заренец. – Деда зовите – может, отстанет!
Но парни все равно оглядывались – иначе казалось, что вот-вот ледяные лапы с медвежьей силой вопьются в плечи. Забыв все обереги и заговоры, братья бежали во весь дух, едва не падая, и даже самому смелому хотелось забыть науку обереженья и по-детски звать маму.
Вот и дубрава; спасение было близко. Издалека стал долетать грохот и звон железа, крики, через оголенную дубраву замелькали огни. Упырь отстал, убоявшись то ли Перуновых деревьев, то ли шума и огня. В воротах займища стояло с десяток человек, мужики и парни гремели железом, размахивали факелами, кричали, лаяли собаки. Мокрые от дождя и пота, запыхавшиеся Вешничи из последних сил вбежали во двор, и ворота сразу же закрылись за ними.
– Видели? Где он? Не тронул? – со всех сторон посыпались возбужденные вопросы, хотя ответы были ясны и так.
– Там! В поле отстал! Здоровый, Мороков* сын! Ух, чуть не дух вон, как бежали! Уж думали – сожрет! А клыки-то! Ой, чуры добрые! – едва дыша, отвечали Вешничи.
Милава молчала, хватая воздух ртом, всей тяжестью повиснув на плече Брезя – ее не держали ноги. К ней подбежали Малинка с наброшенным на голову отцовским плащом и Горлинка, оторвали от брата, с возгласами потащили в избу вытираться, переодеваться и сохнуть. Парню что – отряхнулся и здоров, а девке простыть – смерть.
Гостей отвели в беседу, где уже ярко горел огонь в очаге. За прошедшие дни сюда натаскали целые вороха обтрепанного, но нечесаного льна, теперь он был навален на полу серыми рыхлыми грудами, и из-за него в просторной беседе казалось тесно. Сюда же собрались женщины и девушки, которым не терпелось послушать про упыря. Стянув мокрую одежду, Вешничи расселись вокруг огня, девушки заварили им брусничных листьев, развели отвар медом, принесли пирогов, каши, блинов. Обогревшись и наевшись, Вешничи повеселели и стали рассказывать про встречу с упырем.
– И откуда только взялся? – удивлялись гости. – Уж сколько лет у нас упырей не видали! Я вовсе сроду ни одного не видал!
– Вот и повидал! – ответила Березка Встреню, младшему брату Заренца. – Нам его гости чуроборские оставили.
– Да ну?
– А