Фрэнсис Скотт Фицджеральд

Все романы в одном томе


Скачать книгу

Я была бы уже не той Розалиндой, которую ты любишь.

      Эмори (на грани истерики). Не могу я от тебя отказаться! Не могу, и все тут. Ты должна быть моей.

      Розалинда (с жесткой ноткой в голосе). А теперь ты говоришь, как ребенок.

      Эмори (закусив удила). Ну и пусть! Ты нам обоим испортила жизнь.

      Розалинда. Я выбрала разумный путь, единственно возможный.

      Эмори. И ты выйдешь за Досона Райдера?

      Розалинда. Не спрашивай. Ты же знаешь, в некоторых отношениях я уже не молода, но в других… в других я как маленькая девочка. Люблю солнце, и красивые вещи, и чтоб было весело, и до смерти боюсь ответственности – не хочу думать про кухню, про кастрюли и веники. Мои заботы – это загорят ли у меня ноги, когда я летом поеду на море.

      Эмори. Но ты меня любишь.

      Розалинда. Поэтому-то и нужно кончать. Неопределенность – это так больно. Такой сцены, как сегодня, мне больше не выдержать.

      Снимает с пальца кольцо и протягивает ему.

      Глаза у обоих снова наполняются слезами.

      Эмори (целуя ее в мокрую щеку). Не надо! Сохрани его, ну пожалуйста! Не разбивай мне сердце!

      Она мягко вдавливает кольцо ему в ладонь.

      Розалинда (безнадежно). Уйди, прошу тебя.

      Эмори. Прощай…

      Она бросает на него еще один взгляд, полный бесконечного сожаления, бесконечной тоски.

      Розалинда. Не забудь меня, Эмори…

      Эмори. Прощай…

      Он идет к двери, как слепой ищет ручку, находит; она видит, как он вскидывает голову, и вот он ушел. Ушел – она приподнимается, потом падает на диван, лицом в подушки.

      Розалинда. О Господи, лучше умереть!

      Через минуту встает и с закрытыми глазами пробирается к двери. Потом еще раз окидывает взглядом комнату. Здесь они сидели и мечтали; в этот подносик она столько раз насыпала ему спичек; этот абажур они в какое-то блаженно долгое воскресенье предусмотрительно опустили. С блестящими от слез глазами она стоит и вспоминает, потом произносит вслух:

      Эмори, дорогой мой, что же я с тобой сделала!

      И глубже, чем боль и грусть, которые со временем пройдут, в ней живет чувство, что она что-то потеряла – неведомо что, неведомо как.

      Глава II. Методы излечения

      В баре «Никербокер», на который с широкой улыбкой взирал многоцветный, веселый «Старый дедушка Коль» работы Максфилда Пэрриша, было людно. Эмори, войдя, остановился и посмотрел на часы: ему необходимо было узнать точное время, присущая ему любовь к перечням и рубрикам требовала отчетливости во всем. Когда-нибудь ему доставит смутное удовлетворение мысль, что «это кончилось ровно в двадцать минут девятого в четверг, десятого июня 1919 года». Было учтено и то, сколько времени он шел сюда от ее дома, – путь, который затем начисто выпал из его памяти.

      Он пребывал в каком-то непонятном состоянии. После двух суток непрестанной нервной тревоги, без еды и без сна, завершившихся раздирающей сценой и неожиданно твердым решением Розалинды, его мозг погрузился в спасительное забытье. Он неуклюже рылся в маслинах у стола с бесплатной закуской и, когда к нему подошел и заговорил с ним какой-то человек,