скорлупу. Только ничего «обычного» не было: она никогда ничего подобного не испытывала. Да и никто, наверное, не испытывал. То, что с ней творилось, походило на дурной сон, а проснуться не получалось, сколько ни пытайся.
– Мы купили эту квартиру у банка, – четко и строго говорила полная женщина с кудрявыми волосами. Рядом с ней стоял такой же упитанный молодой мужчина с пышной шевелюрой. Они были так похожи, что казались не мужем и женой, а братом и сестрой. – Все документы у нас на руках. – Ее муж в доказательство продемонстрировал пачку листов бумаги. – Въехали в декабре восемнадцатого, перед самым Новым годом. Все взносы исправно платим.
Супруги были настроены по-боевому, готовы насмерть стоять на защите жилплощади.
– Какой, вы говорите, год наступил? – хрипло спросила Инна. Должно быть, ей послышалось.
– Две тысячи девятнадцатый, – отчеканила женщина.
– Не может быть! Меня не было всего один день! Вы хотите сказать, что… прошел целый год? – выкрикнула она.
– Успокойтесь! – хором воскликнули кудрявые супруги, прижавшись друг к другу мясистыми плечами.
– Почему мою квартиру отдали вам? Не понимаю! – Инна чувствовала, что паника и отчаяние поглощают ее, и она барахтается, но не может выплыть, тонет, погружается все глубже.
– Это вам нужно уточнить в банке, – решительно проговорил мужчина. – Мы знаем только, что у бывшего владельца квартиры – вероятно, это вы – была задолженность по кредиту. Банк подал в суд, и квартиру…
– Отобрали, – прошептала Инна, все еще не в силах поверить в происходящее.
То-то картинка на календаре в кабинете капитана Галеева показалась ей неправильной! Год-то на ней значился другой!
– Вы сказали, вас ограбили? Вы ранены? – в грустных глазах Сергея Васильевича было живое участие, и Инна жалобно проговорила, обращаясь уже только к нему:
– Меня ударили по голове, и я ничего не помню. Пришла в себя на автовокзале.
– Вам нужно в больницу.
– Я себя нормально чувствую, просто ничего не могу вспомнить! Где я была целый год?
– Извините, мы больше ничем не можем быть полезны? – спросила женщина, спеша уйти. – У нас там сынишка один.
Сергей Васильевич оказался добрым человеком и предложил Инне переночевать в подсобке, на диване.
– А в полицию? – спросил он, предлагая ей чай.
От еды Инна отказалась наотрез.
– Я там уже была.
Может, это заговор? Какой-то ужасный, жестокий заговор против нее? Но тогда в нем участвует слишком много людей. Да и кому могло понадобиться так поступать с ней?
Инна легла на диван, подтянув ноги к груди, свернувшись калачиком. То ли слишком устала, то ли Сергей Васильевич подлил в чай успокоительное, но она почти сразу заснула, и бетономешалка в голове наконец-то выключилась.
Наступившее утро было самым ужасным в ее жизни. Она не хотела просыпаться, открывать глаза, вставать. Вернулись вопросы, на которые не было ответов. Навалилось тяжкое сознание непоправимой беды и собственной беспомощности.