понимаю вас, – несколько растерявшись от такого предложения, проговорил я, – Но куда надо ехать-то?
– Сначала до Салехарда, потом дальше на Север, по Обской губе в сторону Карского моря до посёлка Дровяной, а дальше туда чего уже нет на свете, но есть память. Ты подумай. Я не тороплю тебя с решением, это очень серьёзно для меня. Я должен там быть. Ради памяти пацанов и девчонок, да и вообще там много тогда кто остался. Я по дороге тебе всё расскажу, если ты вдруг решишь согласиться. Один батюшка и фельдшер чего стоят. Ну а теперь давай-ка еще выпьем, ты меня прости всё-таки за магазин, ну правда неловко вышло.
Я махнул рукой, и мы выпили еще. Посидев немного, он обратился ко мне:
– Теперь позволь мне пойти отдохнуть. Моя норма водки подошла к концу. Возраст как-никак. Подумай хорошенько, что я тебе сказал, а там и очень возможно, что тебе эта поездка пригодится. Прощай покуда, Олег. Запиши мой номер телефона. Я буду ждать твоего решения. Мне необходимо быть там…. Да…, и вот еще что…, если решишься, то мне нужны твои паспортные данные…, это…, в общем, это для заказа билетов и брони в гостиницах.
Я направился к себе домой, который был всего-то в следующем дворе. Погибшие дети из какого-то интерната, немецкая подводная лодка, какой-то батюшка, альбом с марками, холод смерти, этот странный покупатель Андрей Всеволодович…, всё перемешалось в голове, сознание, которое к тому же лихо раскручивалось порцией алкоголя. Почему-то сейчас мне казалось, что вот случись отправиться в путь сию минуту, я бы собрался, не раздумывая вовсе, но оставив предложение для осмысления на трезвую голову я, с такими мыслями достиг своего дома присев у подъезда на лавочку. Поездка на Север…, вообще это звучит заманчиво, к тому же перспектива развеять летнюю тоску несколько впечатляла. В какой-то момент я поймал себя на мысли, что мне захотелось позвонить прямо сейчас этому старику и объявить о своём согласии.
Сон окончательно пропал. Я всё думал об этом человеке, о его судьбе не смотря на то, что он очень мало чего рассказал о себе, но вот его цель поехать туда, где в детстве ему пришлось пережить не самые счастливые моменты, казалась мне благородной. Глядя в потолок, я пытался представить каким мог быть альбом для марок и сами марки в то время, какими были дети того военного времени попавшие под каток войны. Что пришлось пережить тем людям, жителям этого поселка, название которого у меня совершенно вылетело из головы. Мне виделось как этот человек, мой новый знакомый, будучи тогда совсем мальчишкой, сидел перед телом своего раненого друга, крича от бессилия: «Лё-ё-ё-ёшка-а-а…, Лё-ё-ёшка-а-а-а…, не уходи, я спасу тебя. Смотри на меня, только не закрывай глаза, прошу, не закрывай, ты должен жить, … Лёшка-а-а-а…». Слёзы заливали его лицо, перепачканное сажей, но он не стыдился их тогда. А Лёшка замолчал, так и остался лежать с открытыми глазами. Он уже не трясся от холода, стуча зубами. Погиб Лёшка, девять лет ему было тогда.
– Постой, – поймал я себя на мысли, – А почему