ядро и удар такой силы, это означает большущую работу.
– Не о работе речь, хотя и о ней тоже. Не исключено, что планеты выполняют не меньшую работу, чем Солнце, только оно пускает в ход массу, а планеты действуют с помощью скорости. Почему?
– Ты же сам сказал, легкие и импульсивные.
– Договаривай, – настаивал Максим, – все разжевано, остается только положить в рот.
Фай улыбнулся:
– Пружина заключена в структуре движения?
– Именно!
– А в ней на первый план выдвинуто информационное начало, – догадался Фай, – в противовес массе, из которой Солнце. Странно, – протянул он, как бы возражая самому себе. – В старину считалось, что Солнце вращается вокруг Земли, потом решили, все наоборот – Коперник, Бруно. Теперь выясняется, не так все просто.
– Что не так?
Фай задумчиво смотрел мимо него:
– Я всегда считал, мне казалось, что планеты – придаток своих звезд. Могут быть, могут и отсутствовать.
Максим насторожился, ему вспомнилась случайная встреча. Он шел полем. Впереди пожилой мужчина подкашивал траву, набивая ею мешок. Далеко вокруг никого не было. Он порадовался за это место, оставленное в покое. Лес шел стороной, напоминая о средней прохладной России. Говорят: тише воды, ниже травы, – надо бы наоборот, тише травы. Он никогда не слышал ее шума. Лес очень большой организм, думал он. Пусть стоит вдалеке на заднем плане. А полевая трава скромна и беззвучна. Уходящее солнце плавало в собственном свете, как в масле. Он поравнялся с человеком. Можно было пройти мимо, но их свела не дорога, а простор этого поля. Что-то в нем шевельнулось, он остановился. Старик поставил свою косу на пятку.
– Кролики? – спросил Максим.
Тот легко заговорил:
– Баловство. Болеют, не знаю, что им надо. И сидеть дома не будешь. Вышел на пенсию, никому не нужен. А все загадывал, когда ж конец.
– Жене нужен, – сказал Максим.
– Сирота, уже два года как.
– Я о жене, – поправил его Максим.
– Так и я о ней. Вторая мать. О первой горевал меньше. Молод был и крепок. Что я теперь, стою на одной ноге.
Максим вдруг произнес фразу, которая показалась ему нелепой здесь, в окружении деревьев и трав:
– Говорят, нейтрон вне атома живет всего несколько минут.
Старик опешил, лицо его стряхнуло привычное уныние и даже как будто помолодело.
– Почему уходит в отказ?
– Откуда я знаю. Опыты проводят всякие. И не в этом дело, – отмахнулся Максим. – Сам по себе, отдельно от других не живет, вот что важно.
– Не знаю, – протянул старик, – важно ли. Мы с тобой стоим на Земле. – Он повел рукой вниз.
Максим почувствовал, что стоит не в траве, а на планете. Едва заметная выпуклость поля доказывала ее шарообразность.
– Вот она, а вот Солнце, – продолжал старик, повернув голову резко, как птица, в сторону света. – Земля провалится, небо не почует перемены ни на волос.
– Это еще почему?
– Потому! Было девять, стало восемь – ни жарко ни холодно.
– Зря