например, в звездах – дыхание Хроноса едва заметно. Мало материи – грудь его ходит ходуном. Этот последний случай как раз касается земной жизни. Раз время меняет свой характер, то несет информацию. Притом вот что странно – несет не само по себе, но отражая влияние массы. Значит, и она не совсем скаляр. А что сказать о пространстве, без которого нет ни скорости, ни тем более ускорения? Если это линия, никакая информация не нужна. Шар катится по желобу, поезд мчится по рельсам. Правда, он испытывает боковую качку, но бандажи колес прочно удерживают его на пути. Плоскость изобилует направлениями. О трехмерном пространстве нечего и говорить, его информационная емкость предельно велика. Итак, на первый взгляд действие есть единство трех мировых величин – массы, энергии и информации. Впрочем, в нашем мире мы часто отождествляем массу с энергией, через ее родство с материей. Вероятно, действие можно определить и проще, как взаимное наложение полюсов массы и информации.
Масса с трудом маневрирует, поэтому вынуждена высверливать в преодолеваемом пространстве тоннель. Все многообразие мерности сводит к линии. Точка означает покой, линия – единичная мерность. Это свойство массы означает отрицание информации. Они смотрят друг на друга как два противоположных полюса. Чем больше одного, тем меньше другого. Энергия их разделяет. Смотрят через газовое прозрачное облако посредине, стремясь разглядеть вожделеющими очами образ второй половины.
Какими чертами наделена масса? Во-первых, она родоначальница всего сущего, во-вторых, – пассивна. Информация должна занимать противоположную сторону и черпать свои свойства оттуда. Какие? Легкость и, значит, быстроту перемещения и действия. Скрытность и тайну, уходящую в глубину бытия. Все малое наделено особой ловкостью. Взять, например, белку, прыгающую по ветвям сосны. Вдоль забора, сложенного из блоков, стояли в ряд тяжелые сосны. Они хорошо смотрелись на фоне камня. Вся усадьба с искусственным озером посередине, розовым домом над водой, имела вид дворянского поместья на переходе из средних веков в новые. Тогдашние дворяне жили открыто, им уже некого было опасаться – внешние стены пали. А эти, напротив, поднялись, свысока посматривая на соседние штакетники и дощатые крашеные ограды.
Белка шла по стене, Максим поднял голову, их глаза встретились. Он замер, постеснявшись своих размеров рядом с ней. Она легко прыгнула на ближайшую ветку. Тонкий конец прогнулся на самую малость. Максим почувствовал, насколько ладным и почти избавленным от земной тяги было это существо. Она побежала к стволу, поднялась выше и так зигзагами и прыжками добралась до безопасного верха, оглядываясь на Максима любопытно и одновременно испуганно. Из невесомого тела выглядывала детская душа.
Максим ждал, пока Фай выполнит свою часть работы. Подошла его очередь, он спустился в неглубокий котлован и слегка подкопал стенку. Отступая от нее, лопата забирала все глубже. Дело пошло быстрей, когда весь штык погрузился в глину