гауптмана из люфтваффе. Девушка из хорошей, старой сицилийской семьи… В прошлые времена такое считалось бы фамильным оскорблением, каралось бы кровной местью!
– А сейчас?
– Мы же современные люди! – развёл руками капитан. – Посудите сами, синьорина, с возможностями военной контрразведки я мог бы извести всю её семью. Но уничтожать ни в чём не повинных людей из-за пустоголовости одной их родственницы не входит в мои намерения.
– Проявить христианское милосердие порой стоит больших душевных сил, чем месть.
Вдыхая аромат настоящего кофе, наверное, впервые столь качественного после довоенных лет, Марыля была просто обязана сказать итальянцу что-то ободряющее.
– Думаю, вы правы, синьорина, так как я до сих пор расплачиваюсь за мягкосердечие. Кое-кто на Сицилии считает меня тряпкой, не мужчиной.
– Будь я в числе ваших сицилийских знакомых, никогда бы не сказала ни полслова в порицание. Вы уважаете выбор женщины: если она предпочла другого, не стоит применять силу, даже если общественное мнение не освободилось от предрассудков. Скажите, синьор капитан, а к тому герою из люфтваффе вы что испытываете?
– Не самые лучшие чувства. Но никто нас и не заставляет любить ни его, ни других союзников. Вы же понимаете, союзы – это политика, а любовь… Это – любовь.
Тёмно-карие глаза итальянского офицера, влажные, как у любого южанина, смотрели с иронией и как-то по-особенному проникновенно. Прекрасно понимая, кто перед ней, Марыля тем не менее почувствовала волнение. Намёки, томные взгляды… Неужели тот набивается на роман? Во «внезапно вспыхнувшую страсть» не верится. Хотя… Для неё он точно не замаран нежеланием вершить вендетту в семействе ветреной невесты, если та история – не выдумка.
Кофе закончился.
– Предложение вымыться действительно меня подкупило. В армии с этим не всегда регулярно, а моё последнее купание было в море – после крушения самолёта. Вы не передумали?
– Отнюдь, синьорина. Я сейчас вызову адъютанта, он вас проводит, предоставит всё необходимое.
– А брат…
– Он – мужчина, потерпит! – офицер улыбнулся. – Вы даже в баню не ходите без брата? Он вас и там оберегает?
– Мы были разлучены до эвакуации в Иран. Оберегать девичью честь приходилось самой. – Марыля встала. – Где ваш денщик?
Фразу про честь она вставила умышленно. Если Капуана рассчитывает на лёгкую победу над развращённой медичкой из польской армии, утратившей стеснительность в лагерях, то пусть не ждёт настежь открытой двери. Впрочем, неизвестно, что у итальянца на уме. Быть может, аристократизм у него напускной. Если маневры не принесут успеха, запросто спустит с цепи внутреннего зверя!
Адъютант также вёл себя учтиво, без игривых намёков, предоставив пленницу попечению немолодой итальянки в тёмном длиннополом платье и с чёрным траурным платком на голове. Попытка разговорить её ни к чему не привела – она по-английски не знала ни слова. После ванной женщина принесла Марыле платье столь же свободного и объёмного кроя,